– А вы, мистер Мак-Фергас?
Шотландец, стоящий к ним спиной, опираясь локтями на каминную полку, был погружен в бездну каледонского[14] раскаяния.
– В меня вселился дьявол, – сокрушенно отозвался он. – На этот раз я не могу сваливать вину на виски.
– Что до вас, сэр Генри, вам послужит уроком, если завтра утром вы обнаружите у вашей двери одного из наших ребят. Говорю прямо, это может стоить вам шести недель тюрьмы.
– Не понимаю, как они смогут меня разоблачить, Мастерс.
– Не понимаете, вот как? – осведомился старший инспектор. – Где ваша шляпа?
Руки Г. М. взметнулись к лысине.
– Вы оставили ее в аркаде, не так ли? А на ней написано ваше имя.
– Я топтал ее! – простонал мистер Мак-Фергас. – В меня вселился дьявол!
– Это во-первых, – продолжал неумолимый Мастерс. – А во-вторых, я позволил вам прийти в «Страну игр» и посмотреть, как я арестую Джо Крота, если он там появится. Но, по-вашему, сколько шансов за то, что он теперь туда придет, если вы разнесли аркаду на мелкие кусочки? Ни… – Он вовремя сдержался, взглянув на Берил и судорожно глотнув. – Ни одного. Факт в том, сэр, что вы и меня втянули в жуткие неприятности.
Несмотря на всю браваду, Г. М. смотрел на Мастерса с видом получающего нагоняй Утенка Доналда.[15]
– Не то чтобы я не мог все уладить, – добавил старший инспектор, тыча пальцем в лицо Г. М. – Я могу и сделаю это, но при одном условии.
– При каком?
– Что вы перестанете строить из себя оскорбленную невинность, – ответил Мастерс, стукнув кулаком по столу, – и дадите мне совет по поводу дела Бьюли.
В дымной комнате с запотевшими стенами, где мистер Мак-Фергас почти проливал слезы под гравюрой хайлендского оленя, воцарилось долгое молчание.
– Шантаж, а? – осведомился наконец Г. М.
– Нет, сэр, это не шантаж.
– А мне это чертовски его напоминает, сынок.
– Если бы у нас не было новой информации, я бы не стал упоминать об этом в тысячный раз. Но похоже, она у нас появилась.
– В самом деле? Что за информация?
– Это, – Мастерс подтолкнул вперед Берил, – мисс Уэст, театральный режиссер, поставивший много пьес с участием мистера Брюса Рэнсома. А этот джентльмен – мистер Деннис Фостер, который… хм!..
– Солиситор[16] мистера Рэнсома, – подсказал Деннис.
Мастерс при всем желании не мог бы сделать более удачного представления, чем первое. Все, связанное со сценой, неизменно привлекало внимание сэра Генри Мерривейла, чьи собственные наклонности в этом направлении иногда приводили к плачевным результатам. Достав из кармана портсигар, Г. М. разглядывал Берил с интересом упыря.
Деннис с тревогой заметил, что Берил бледна как привидение.