Он не слышал, как Тамара мычит и хнычет, как неприятно ей, что он отвлекся вместо того, чтобы расспрашивать ее дальше.
Повязка на ее губах вздулась от прерывистого дыхания.
Зачем ты мне рассказываешь о какой-то там Розе, она-то хоть и пострадала, но меньше всех, ей-то губы не резали!
– Знаешь, Томочка, надо бы с ней встретиться, расспросить ее, кто был у нее дома, кто мог подкинуть ей книги и ножницы, перепачканные твоей кровью?
Она яростно замотала головой. Ей не хотелось, чтобы ее Ефим встречался с этой перезревшей розой. К тому же Тамару не покидало щемящее чувство ревности, родившееся одновременно со всеми ее страхами. Вот только к кому она ревновала мужа и почему у нее так тяжело на душе, когда она смотрит на Ефима, она понять не могла…
– Не капризничай. Что поделать, если следователь такой тюфяк, вышел на Розу и сразу же решил ее арестовать. Словно не понимает, что, будь она преступницей, разве стала бы хранить у себя под матрацем книги Гюго и тем более окровавленные ножницы?
Перспектива провести время в загородном доме богатой вдовы, да к тому же еще и Розы Цыбиной, женщины, известной своей красотой и свободным нравом, показалась Фруману привлекательной. Она все равно замуж выходит, значит, должна пребывать в прекрасном расположении духа. Она поймет цель его визита и постарается ему помочь.
И Фруман, простившись с женой и пообещав появиться в клинике утром следующего дня, поехал к Розе.
Как он и предполагал, она встретила его спокойной сдержанной улыбкой, в которой не было и намека на раздражение.
– Моя фамилия Фруман, Ефим Львович, я муж Тамары, которую…
– Да уж вашу фамилию я теперь никогда не забуду, проходите, Ефим Львович. Вы хотите узнать, кто мог подкинуть мне эти книги? Понятия не имею. Собираюсь вот уволить всех своих слуг, но что-то жалко мне их. Я дала им время до вечера, пусть вспоминают, кто был в доме, в моей спальне… Пока что молчат.
– А может, это кто-то из ваших знакомых, хороших знакомых, на которых и не подумаешь?
– Да я уже всяко передумала…
Она сидела перед ним в кресле, в саду, в розовом открытом платье и на фоне распустившихся роз казалась сама дивным цветком. В черных блестящих волосах ее играло солнце. Да, этот дизайнер знает толк в красивых женщинах.
– Вообще-то у меня мало кто бывает, – сказала она, оглядываясь, словно где-то здесь, в саду, под розовым кустом или среди зарослей папоротника, притаились непрошеные гости. – Иногда я принимаю девушек, которые приносят мне косметику. Но я знаю их уже не первый год. И, конечно, кто пустит их в мою спальню?