— Помню.
— Тогда вперед, и позволь заметить мимоходом, что пусть страшны тяготы борьбы, пусть муки ждут меня в тиши — я властелин своей судьбы, я капитан моей души.
Через несколько минут они стояли в огромном сейфе, которым банк, как и недостачей, был обязан покойному сэру Хьюго. Джил изумленно вскрикнула.
— Ну и ну! А еще говорят, что банку не хватает денег! Их здесь тьма-тьмущая. Мы и половину не сможем засунуть в этот чемоданчик.
Ада возилась с пачками купюр. Она критично осмотрела чемодан.
— Да, маловат.
— Надо было брать пароходный кофр. Тут Аду осенило.
— Знаю! — сказала она. — Подвал!
— Где это?
— Вниз по лестнице.
— И что в нем?
— Холщовые мешки. Я принесу.
— Давай я, а ты пока упаковывай. У тебя лучше получится.
— Мешки в дальнем углу.
— Найду, — пообещала Джил.
Она вышла, радуясь, что выбралась из душного сейфа, и была уже на лестнице, когда сверху донесся звон разбиваемого стекла. Джил застыла от ужаса. Он сразу догадалась, что в «Банк Бонда» залезла конкурирующая шайка грабителей, и первым делом подумала, что они не должны увидеть помещение ярко освещенным. Она метнулась к выключателю, затем в полной темноте ощупью добралась до лестницы и как раз успела укрыться в относительной безопасности подвала, когда со второго этажа, держа в руке факел, спустился Ферди Муха.
Смити и его американский дружок Фрэнк ждали на улице. Когда дверь открылась, Смити, всегда отличавшийся безукоризненными манерами, красноречиво поздравил Ферди с успехом. Он сам, сказал Смити, не взобрался бы в окно второго этажа даже на спор. Ферди отвечал приличествующими словами, и в главном помещении банка, куда вошли трое грабителей, воцарилась приятная атмосфера взаимного уважения.
Как и в случае Чарли Йоста, ничто во внешности Смити не выдавало, что этот человек привык жить за рамками закона. Длинное кроткое лицо, обвислые усы и честные глаза, прятавшиеся, как и у Чарли, за очками в роговой оправе, наводили на мысль о работяге-садовнике, который живет в пригороде, разводит кроликов, а по воскресеньям обходит церковь с подносом для пожертвований. Единственный раз, когда ему пришлось предстать перед судом, судья был так потрясен респектабельным видом обвиняемого, что зачитал приговор к полутора годам тюрьмы почти виноватым тоном, как будто боялся нарушить благопристойность.
Фрэнк, со своей безвкусной манерой одеваться и лицом второразрядного киногероя, больше походил на классического преступника. Он любил яркую одежду, туфли с заостренными носами и носил гвардейский галстук, хотя и не принадлежал к личной охране Ее Величества. Он был гораздо моложе Смити и потому не обладал его невозмутимостью. Джил в подвале как раз на что-то наткнулась, и он подпрыгнул, как лосось в сезон икрометания.