— Ага. Я тебя тут дождусь. Пока.
Алина положила трубку, закрыла блокнот, потом запустила его в стену. Тот хлопнул об обои раскрывшимися страницами и упал на палас.
— Примитивно, — заметил Вовка вставая. — Лучше сказани чего-нибудь. У тебя здорово получается. Почему ты на работе никогда так не разговариваешь? Ты там вообще какая-то другая, тихая… Толь-ко с мамой и со мной…
— Цыц! — Алина ткнула указательным пальцем в его сторону. — Больше ни одного слова из этого района!
— Я поеду с тобой, — Вовка не спрашивал, а утверждал. Алина хмыкнула, спрыгивая с дивана и подбирая блокнот.
— Нет, дитя. Ты останешься тут или отправишься к себе домой. Бар, да еще такой гнусный, как наш, не место для детей. Особенно для детей с повышенным чувством юмора!
— Я ничего не делал! — быстро сказал Вовка. Она покладисто покивала.
— Конечно. А кто Тамиле в кофе «Фэйри» налил? Граждане из Вилабаджо забегали? Или она сама себе плеснула? Перепутала со сливками. Бедная подслеповатая Тамила…
— Она сказала, что у мамы толстые ноги! — угрюмо произнес Вовка и посмотрел на нее с вызовом. — Она все время что-то говорит — и про маму, и про тебя! Я сам слышал! И на меня орет постоянно!
— Любой заорет, если напьется средства для мытья посуды. Или хлопнет коньяку, разведенного уксусом и отменно посоленного. Что, разве подзабыл? Ну, что мы глазки прячем?
— Она мне не нравится.
— Ну и что?
— Она один раз при мне назвала маму «тупой коровой»!
Алина сделала паузу, подыскивая нужный аргумент, но тот не находился.
— А если б там была не мойка, а средство от тараканов? И скончалась бы Тамила в страшных судорогах?
— Ну и невелика потеря для сельского хозяйства! — сердито отозвался мальчишка. — К тому же разве ее отрава возьмет?.. Тетя Аля, ну можно я с тобой?
— Нет! — отрезала Алина. — Не сегодня. Можешь за компьютером посидеть. А хочешь — поработай за меня.
— А текст нормальный? А то ты мне как-то дала работу… одну страницу весь день печатал! Помнишь, статья какого-то профессора?.. Я одно предложение до сих пор помню — в каждом слове по десять ошибок делал, потом исправлял сидел… Гликопротеиновая часть рецептора тиротропин-рилизинг…
— Замолчи! — в священном ужасе сказала Алина. — Лучше поиграй во что-нибудь. Работать не надо. Или телевизор посмотри. Скоро «Профессионал» будет с Бельмондо. Хороший фильм.
— Фильм-то хороший, только Бельмондо, небось, опять в конце замочат?
— Боюсь, что да.
— А могли бы хоть разок не замочить!
— Ну, кому сейчас легко?! — философски произнесла Алина и ушла переодеваться.
* * *
Народу в «Чердачке» пока что было немного, поэтому работа не требовала особого напряжения. Большая часть столов пустовала, в баре присутствовала лишь подростковая компания, которая, попивая пиво, обсуждала преимущества и недостатки последних моделей сотовых телефонов, двое пожилых мужчин, делившихся впечатлениями от последней рыбалки, женщина средних лет, тянувшая дешевый ликер, глядя перед собой пустыми, сильно накрашенными глазами, трое раздельно сидящих парней, рассеянно разглядывавших заоконный пейзаж, и две девушки, рассказывавших друг другу последние сплетни. В солнечных лучах, заливавших бар, лениво кувыркались клубы дыма, негромко играла музыка. «Чердачок» был погружен в воскресную апатию, и его персонал в лице Тамилы, Алины и заглянувшей отдохнуть и поболтать знакомой продавщицы косметики «Орифлейм» Лены то и дело зевал. Тамила разгадывала кроссворд, с отвращением потягивая зеленый чай и потирая пальцами левый висок. Лена пылко расписывала достоинства нового тонального крема, запивая горячую рекламную речь остывающим капуччино. Алина слушала ее правым ухом, правым глазом следя за длинным сверкающим ногтем продавщицы, чертившем в каталоге поясняющие маршруты от фотографии к фотографии. Левым ухом она привычно прислушивалась к болтовне посетителей, левым глазом снова и снова перечитывала свой список. Что за этими фамилиями — сон или люди? Живые люди…