Как он радовался, когда она подыскала себе мужа и уехала с ним в Нью-Джерси, – не надо было каждый день видеться, да к тому же Саймон служил превосходным буфером между отцом и дочерью. Но с мужем она прожила лишь семь лет, и детей у них не было, хотя, по уверениям Бетти, Мэрион о детях страстно мечтала. Что-то не сложилось, почему, хотел бы он знать?
С Саймоном она развелась сразу после смерти матери. Бен все гадал, не повлияла ли на ее решение тогдашняя эмоциональная встряска. А может, это была расплата за все то напряжение, которого от них потребовали годы, когда Бетти угасала? Мэрион ведь тоже живая, настрадалась, как и он.
На него вдруг нахлынула волна жалости к своему ребенку. Она ведь его дочь, и он ее любит. Только бы она почаще оставляла его в покое, избавила бы от этих своих каждодневных звонков, от наставлений. Видимо, так она старается облегчить его чувство утраты. Видимо, в себе она именно так это чувство и искоренила.
Насколько бы ей пришлось хуже, знай она, как тяжело умирала ее мать.
Альков в спальне Рихарда – он шутливо прозвал этот уголок своим офисом – стал для Эллен вторым домом, когда они принялись за окончательное редактирование. Из большого окна были видны река и лежавший за нею Манхэттен, захватывающая панорама небоскребов. Заходило солнце, ослепительно вспыхивали окна теснящихся громад, которые казались надгробиями каких-то гигантов, – целое кладбище великанов.
– Сколько ни смотрю, каждый раз поражаюсь, – сказала Эллен.
– Да? – Рихард перебирал свои заметки. – И правда, красиво, только за эту красоту со съемщиков лишние деньги берут.
Так оно и есть, однако Рихарда это непосредственно не касается. Квартиру, а вернее, номер в пансионе на Бруклин-хайтс оплачивала больница «Сент-Джозеф» (одна из надбавок к жалованью), и она же приобрела для него в прокате новенькую машину «мерседес бенц». Другие врачи терзались от зависти, да и было с чего. Но Тед Грабовски, который в больнице ведает персоналом, не дурак. Обычная пересадка сердца стоила четверть миллиона, пересадка с осложнениями – вдвое больше, так что на доход больницы присутствие доктора Вандерманна повлияло самым непосредственным образом.
– Ага, нашел, – сказал он, выхватывая листок из пачки, – ты готова?
«Внимание… марш!» – скомандовала она самой себе, держа на коленях портативный компьютер. Только так она могла работать, не слишком перенапрягая спину.
Рихард склонился к ней, придвинув поближе кресло, ноги устроил на письменном столе, закрыл глаза, начав диктовку:
– Именно в это время пятидесятилетний ученый, один из десяти ведущих специалистов в мире из числа генетиков, изучающий геномы… – глаза его приоткрылись, – пометь, что надо будет упомянуть две-три его работы.