– Мне тоже приятно вас видеть, граф Коковцов. Мы давно не встречались.
Он печально кивнул.
– Почти два года. Это в самом деле долгий срок. – Он указал на стул. – Не хотите ли присесть?
Подобрав длинную юбку, Сенда села.
Граф беззвучно опустился на стоящий напротив стул. Во всех его движениях чувствовалось что-то зловещее, как если бы он был гигантским ядовитым пауком.
– Вы выглядите прекрасно, – мягко проговорил он. – Вы всегда были очень красивы.
– На сцене это ценилось, – скромно ответила Сенда, опустив глаза. – Здесь… – она не договорила, пожимая плечами. Затем подняла голову. – А как поживает князь? Как они с княгиней переносят жизнь на чужбине?
Граф помолчал минуту.
– Боюсь, не слишком хорошо, – медленно ответил он. – В них произошли ужасные перемены. Посещение какого-то места по собственной воле и принудительное пребывание там – это огромная разница.
Сенда слабо улыбнулась.
С минуту он казался задумчивым, затем издал болезненный вздох.
– Что касается князя…
– Да? – резко спросила она, выпрямляясь.
– Он говорил мне о вашем письме и вашем предыдущем визите.
Она глубоко вздохнула и приготовилась ждать; сердце ее колотилось, пульс участился.
– Я неоднократно пытался объяснить ему, что изгнание не обязательно означает, что человек должен полностью отгородиться от внешнего мира. Однако… – Он вновь вздохнул и скорбно покачал головой. Печальная улыбка показалась на его тонких губах. – Я надеялся, что вы сможете помочь.
– Я? – Сенда озадаченно наклонила набок голову. – Каким образом?
– Он больше не тот князь, которого вы… – Коковцов помолчал и осторожно кашлянул в кулак —…вы когда-то знали.
– Почему? – спросила она, чувствуя внезапную тревогу. – Он болен?
– Боюсь, его болезнь – не физического свойства. Мы приглашали к нему лучших докторов и специалистов Европы. Их заключение единогласно. Князь страдает от болезни духа. – Граф Коковцов посмотрел на нее. – Он не хочет никого видеть. Никого. Мне искренне жаль. Я понимаю, что для вас это большое потрясение. Но поверьте мне, мадам Бора, это то, чего он хочет. Это его приказ.
– Правда? – выпалила Сенда и закусила губу. Он описывал совершенно другого человека, не имеющего ничего общего с тем Вацлавом, которого она знала. Неужели князь мог так сильно измениться? Или это было еще одно хитроумное измышление, еще один макиавеллевский заговор, сфабрикованный этим членистоногим подобием человека?
– Сейчас для всех настали трудные времена, – не допускающим возражения тоном проговорил Коковцов. – Для князя, княгини… меня самого… и, конечно, для вас. Вы должны понять, он не хочет вас видеть.