— Да потерпеть-то, конечно, можно…
— И еще, Тори, вот представь себе — смотришь ты на меня и думаешь так: ты, капитан, очень глупый и не понимаешь, как то-то и то-то можно сделать правильно. И еще ты очень вредный, и хочешь заставить меня и моих бойцов выполнить глупую работу просто для того, чтоб у нас были руки заняты. И если бы я был на твоем месте, я бы все сделал совсем не так. А если бы я был сколько-нибудь властен, то отказался бы делать по-твоему и сказал все, что думаю про твои методы. Представил?
— А что там представлять, я про тебя каждый день так думаю, ядовито сказал Томори. — По три раза.
— И что ты обычно в таких случаях делаешь? Ты бурчишь себе под нос какое-то слово, по отдельным звукам которого я догадываюсь, какого именно способа совокупления и с кем ты мне желаешь, отдаешь салют и уходишь. Исполнять противный тебе приказ.
— Именно. А какие еще варианты у меня есть?
— Сегодня — уйти. Или сказать мне вслух, где я ошибся. Или начать со мной драться. Или устроить бунт. Времени осталось мало, Тори, не по всем счетам мы уже успеваем заплатить. Да и чем таким можно тебе сегодня пригрозить, что было бы хуже Заката? Или труднее того похода, в который мы выходим?
— Однако я клялся повиноваться, — Томори был сильно озадачен. — И я не собираюсь устраивать бунт или сбегать. Я хочу идти с отрядом! Я заслужил право идти, и пойду.
— Да, но ты сделаешь это по собственной воле, а не по принуждению, сказал Глиста. — Есть разница. А принудить никого уже нельзя. Можно только убить, но это не решает проблемы принуждения. С каждым днем угроза смертью будет стоить все меньше. Никто не хочет рисковать, пока надеется прожить еще сорок лет. Или четыреста. Но многие рискнут, если выбор — плохо умереть через два месяца или хорошо сейчас.
— Так ведь тем более, если мало осталось — значит, каждый день, каждая минута особенно ценна! Их же смаковать надо!
— Вот я и хочу провести эти дни в роскоши тела, спокойствии духа и в хорошем настроении, — сказал Уртханг. — Благости хочу, а не ругани с дерьмом пополам, понимаешь?
— То-то ты сегодня был благостен, когда клинки смотрел! Кстати, Дани, ты у себя в когорте устроил… м-м, публичный дом, и многие из твоих подчиненных были недобросовестны в исполнении своего долга! О как загнул, прямо самому страшно!
— Что там у меня еще случилось? — встревожился Шольт.
— Да ничего, — сказал Уртханг. — Это про заточку клинков, я тебе уже говорил в… на вечернем совещании.
— Надо было пойти с вами на совещание, — сказал Томори. — Зря я пятую миску съел, теперь она плохо помещается.