Разве настоящий игрок будет отказываться от возможности снова рискнуть, раз правила позволяют?
— Принято.
Мне показалось, мой голос прозвучал как-то отдельно от меня.
Передо мной снова две карты. Беру их со стола, рассматриваю, не в состоянии от волнения сразу сообразить, что у меня на руках. Десять и восемь.
— Достаточно.
Блондинка открыла свои карты, сдала к тузу еще десятку и кивнула:
— Ваша игра, — я бросил карты. Проигрыш игроков идет в банк, и после каждой игры казино удваивает эту сумму. Если проигрывает заведение — ставка опять начинается с тысячи. Когда банк вырастает до таких размеров, что никто из игроков не рискует его принимать, все деньги забирает банкомет и игра начинается снова.
В игру вступил Вадим, отсчитав шестнадцать жетонов. Перед ним остались лежать всего два пластмассовых кружочка. Через минуту все было кончено — он рискнул, и сделал перебор.
— В банке шестьдесят четыре тысячи, — сказала банкомет, удивленно поглядывая на нас. Видимо, на ее памяти ставки никогда так не вырастали. — Я могу на столько поднимать? — она вопросительно посмотрела на своего хозяина.
— Поднимай, за этим столом ставки не ограничены. Я играю, — сказал Митрофаныч радушно. — Достаточно.
Девушка открыла карты. Девятнадцать очков. У него — на одно меньше. Вот так из-за бубнового ромбика на картонке шестьдесят четыре тысячи долларов найдут теперь другого хозяина.
Хотя, наверное, после уплаты налогов хозяином их все равно останется владелец казино. Так что Митрофаныч играл не на равных, тут ему удалось провести Шамиля.
— Не везет, — сообщил брюнет и достал сигарету из кожаного портсигара.
— В банке двести пятьдесят шесть тысяч, — произнесла девушка торжественно.
При таких ставках игра не пойдет, подумал я. Все откажутся, и все пойдет по новой.
— Я — пас, — кивнул Шамиль. — Поищем фарт еще один круг.
— Кто-нибудь примет ставку? — спросила девушка, профессионально улыбаясь. Она уже собиралась сгрести жетоны со стола.
По очереди надо было отвечать мне. Я совсем было открыл рот, увидел, как Вадим, не дожидаясь, когда к нему обратятся, качает головой… И тут…
— Принято, — вдруг сказал я.
Лицо блондинки словно окаменело. Этакая улыбающаяся маска.
Вечно я чего-нибудь ляпну. И все оттого, что я заметил, как непроизвольно шевельнул рукой Митрофаныч, словно собирался сделать знак — сдавайте карты. Мне показалось, он собирается принять ставку. Страшно подумать, чем все это для меня кончится, если у него просто нервный тик.
— Такие деньги надо показать, — Шамиль яростно вскинул брови. — Мы ведь не под ответ играем.