Натюрморт на ночном столике (Нолль) - страница 36

— Твоя пчелка всю ночь пекла для тебя угощение, — оскорбленно прокомментировала я.

Польщенный Райнхард тут же принес из кухни нож и отрезал по куску каждому члену семьи.

— Ну вот, нет худа без добра, — обрадовался он, — пирог-то ты ведь не понесешь ей назад?

Дети были в восторге.

— Вкусно как! У мамы так не получается, — оценил Йост. Ну да, конечно, она же медсестра-диетолог, еще бы ей торты не удавались. А когда она, интересно, вообще спит? Ладно, торт, как ни крути, лучше, чем постоянные письма, которые возвращаются к ней без ответа.

Оставшись в одиночестве, я проглотила второй кусок пирога, вкусно было и правда необыкновенно. Что же это такое происходит? Может, Имке, каким-то своим тайным шестым чувством затронула в моем муже такую скрытую струну, которую я проглядела? Может, он мечтал всю жизнь, чтобы его обожали, почитали, боготворили, носили на руках? Или он действительно одинокий принц-мечтатель, тонкий, чувствительный, нежный, а вовсе не толстокожий и грубоватый, как я о нем думала?


Сильвия пригласила нас на обед. По каким-то необъяснимым причинам, ей одной ведомым, приглашения удостоились также и Люси с Готтфридом. Готовить самой хозяйке было лень, да она и не умела, и чтобы не позориться, пригласила таиландского повара по имени Тои, а уж он-то лицом в грязь не ударил: стол ломился от тайских деликатесов. Я уже взяла себе на тарелку каракатицу, фаршированную рубленым мясом, лимоном и специями, и собиралась все это разом проглотить, но тут снедь застряла у меня в горле: на другом конце стола мой муж залюбовался помидором, вырезанным в виде розы, держа его на свет, и громко произнес:

— Я вам на десерт кое-что такое сладкое почитаю, что никакого пудинга уже не нужно будет!

— Мой экзотический фрукты нет сахар, только мед! — обиделся Тои.

Когда подали жареные бананы, ломтики манго и шарики дыни, Райнхард достал письма Имке. И я не могла ни пнуть его под столом ногой, ни остановить сердитым взглядом — он на меня даже не взглянул. Писем было не два и не три, а штук двадцать. Видно, он получил их без меня и ничего не сказал.

«Мой маленький принц! Как же ты одинок в этой пустынной вселенной! Но в оазисе моего сердца для тебя одного расцвел розовый куст, и в каждом бутоне ты найдешь жемчужину от меня…»

Сильвия расхохоталась во все горло, Люси сдержанно рассмеялась, Удо подавился, Готтфрид вообще вышел из комнаты. А я произнесла тоном палача:

— Райнхард, это верх безвкусицы, хвастаться письмами, которые тебе написала больная женщина!

— Да мы же здесь все свои, чего там! — заворковала Сильвия примиряюще. — За эти стены ни словечка о душевных излияниях Имке не выйдет. Наоборот, было бы жаль, если бы Райнхард ничего нам не рассказал!