Гном бросает в микрофон два коротких слова и говорит ставшую ритуальной фразу:
– Ну что, волчата? Никто не планирует жить вечно? Гулливер, давай!
Гулливер, согнувшись едва не втрое, отводит для удара ботинок сорок седьмого размера. Люк чуть-чуть просел – как раз на толщину шва. Шов хитрый, прилагать чрезмерных усилий не надо – двухтонная овальная громадина замерла в неустойчивом равновесии. Сейчас будет немного шумно. Бронеплита рухнет с грохотом, и дальше счет пойдет на секунды и терции…
Гулливер мощно вдохнул и…
Крохотная клипса в ухе ожила. Голос Гнома:
– Капитан, начинаем!
Ну вот и все. Конец переговорам. Но разговор не окончен. Надо отвлечь Профессора и тех, кто рядом с ним, отвлечь в последний раз. И он сказал первое пришедшее в голову:
– Марченко! Срочное сообщение! К нам вылетела комиссия, два часа назад. Смешанная – Минобороны и Академия наук. Можете…
Капитан осекся – из клипсы донеслись звуки, заставившие замолчать и схватиться за рукоять пистолета. Единственного у них пистолета, заряженного особыми пулями.
…и люк не выпал с адским грохотом. Люк выпал почти бесшумно – так, с легким скрежетом. Потому что он ввалился внутрь – прямо на Гулливера. Даже не ввалился – был с силой выдавлен, стремительно вылетел… И дальше все пошло очень быстро.
Гулливер не успевает ни отпрыгнуть, ни даже крикнуть; короткий хрип, мягкий хруст – все кончено. Никто не ужасается, никто не спешит на помощь – потому что вместе к плитой к ним вваливается и кое-что другое…
Черная косматая тень выстреливает из мрака живым снарядом – передовая тройка опрокинута, смята – но пытается подняться только один – безуспешно, булькая рассеченным горлом. Тень уже среди них, в самой середине – стрелять нельзя, кругом свои – и они не стреляют, но только в первые секунды, обошедшиеся слишком дорого. Крики, стоны, хрипы. Короткий рык. Первая очередь – серия негромких хлопков. Потом – со всех сторон – те, кто еще жив. Туннель кишит свинцом. Пули рвут спертый воздух, рикошетят от стен. Пули убивают своих. Фонари брошены, фонари хрустят под ногами – света все меньше. Тень мечется окровавленной молнией. И фоном – чей-то долгий крик – высокий, однотонный, пронзительный. Стрельба гаснет – магазины пустеют, менять некогда. И почти уже некому…
Гном бросает бесполезный автомат – тень не боится пуль. Кровь на глазах – лоб пробороздило рикошетом. У него есть секунда, много – две. К заряду! Щиток – четыре винта по углам, плексиглас полтора сантиметра. За спиной все заканчивается – слишком быстро. Гном бьет. Один удар, повторять некогда – кулак расплющен, под лопнувшей кожей – месиво. Но щитка больше нет. И тут же – убийственная хватка сзади, дикая боль в шейных мышцах сжимается, позвонки хрустят. Он падает вперед, на заряд, пальцы здоровой руки – запредельным усилием – на рычажок тумблера. Дернуть сил нет. Все быстро меркнет.