– Слушайте, пора заканчивать этот маскарад, – сказала Эмили. – Я ужасно устала. У меня голова болит.
Даррен еле заметно улыбнулся.
– Вряд ли это возможно. Мы с вами, так сказать, в эпицентре религиозного празднования и не имеем права оскорбить чувства бураку.
– Да что им нужно от нас? – возмутилась Эмили.
В этот момент Камра выкрикнула что-то, и пение резко прекратилось. Слышны были лишь крики туземцев в отдалении и бой барабанов.
– Боюсь, что им нужно, чтобы я вас поцеловал, – сказал Даррен серьезно.
Он и сам не знал, какой реакции ожидал на свои слова. На секунду перед его глазами встала Эмили после купания в лесном озере. Капли воды, застывшие на ее нежном теле, блики солнца, ласкающие атласную кожу… У Даррена пересохло в горле. Он поймал себя на том, что, не отрываясь, смотрит на губы Эмили. Когда-то ему хотелось удушить ее, а сейчас он ничего бы не пожалел за возможность прижаться к ее губам… Неужели запах тапиоры, которым она вся пропиталась, начинает на него действовать?
– Вы… должны… меня… поцеловать? – медленно повторила Эмили, как будто не совсем понимая смысл его слов.
– Этого требует древний обычай бураку, – хрипло ответил Даррен, обнаруживая, что голос не слушается его. – Я – воплощение бога Динока, вы – жертва, которую племя ежегодно приносит своему богу… Поцелуй, так сказать, форма… э-э… принятия подношения, символизирующая…
Мысли Даррена путались. Он совершенно не желал читать Эмили лекции о религиозных верованиях бураку. Ему гораздо больше хотелось воплощать эти верования в жизнь. Девушки вокруг них вновь затянули свою песню. Не сознавая, что он делает и как к этому отнесется Эмили, Даррен обнял ее за талию и прижал к себе. Она тихонько ахнула, и он на секунду испугался, что сейчас она с возмущением оттолкнет его от себя и будет совершенно права. Ставить ее, законодательницу мод и светскую даму, на одну доску с южноамериканскими дикарями!
Но Эмили и не думала сопротивляться, и первый страх пропал, уступая место безудержному ликованию. Даррен наклонился и принялся целовать ее лоб, висок, шею, губы… Его руки утопали в цветках и чувствовали сквозь тонкие лепестки ее обнаженное тело. Этого было достаточно, чтобы Даррена затрясло как в лихорадке.
Он как будто провалился в иную реальность, где не существовало ни приличий, ни здравого смысла, ни неприязни к этой избалованной дамочке. О, если бы на месте Эмили была одна из девушек-бураку, он бы смог контролировать себя, несмотря на дурманящий аромат тапиоры. Он бы лишь мимолетно коснулся ее губ, исполняя древний обычай, и больше пальцем бы не дотронулся до нее. Почему же его благие намерения растаяли как дым только потому, что бураку умудрились подсунуть ему Эмили, беспомощную, упрямую, непослушную Эмили, из-за которой ему столько раз приходилось нервничать… Что он себе позволяет… Как он смеет…