– А наш английский – язык ковбоев и деловых людей, – между двумя поцелуями умудрился вставить Майкл.
Нэнси на мгновение задумалась над его высказыванием.
– Ты имеешь в виду простоту, лаконичность и четкость английского языка?
– Ну конечно! Недаром же он стал языком международного общения. – Еще раз поцеловав Нэнси, он добавил: – Наш язык способен кратко и ясно выразить мысли народов всего мира.
Нэнси рассмеялась и, прижавшись к нему, потрепала его густые волнистые волосы.
– Ах ты, мой дорогой патриот! – воскликнула она. – Настоящий янки!
– А ты разве не патриотка? – с притворным ужасом спросил он.
– А ты, случайно, не из ФБР? – шутливо парировала она.
Нэнси вскочила с постели, но Майкл успел поймать ее за руку и притянуть к себе.
– Куда ты? – жалобно спросил он. – Не уходи… Как же я без тебя?
Нэнси поцеловала его в кончик носа и потрепала непослушные вихры, чмокнув в макушку.
– Принесу что-нибудь поесть, – сообщила она. – Ты же не будешь сыт одной любовью.
– Я даже забыл, что есть другие чувства, кроме любви, – потянулся он в кровати, – например, чувство голода.
Приподнявшись, он нежно провел руками по талии и бедрам обнаженной Нэнси.
– Как красиво! – произнес он, словно скульптор оценивая ее тело. – Я думаю, что древние люди, придумывая форму, например, античных амфор и других сосудов, повторяли линии женской фигуры.
– А ты не знал? – удивилась Нэнси, – это общеизвестно.
– А я сам дошел до понимания этого, – гордо заявил он, – увидев тебя.
Нэнси быстро надела махровый халатик, заметив, как затуманиваются глаза любимого, а в его голосе вновь появляется легкая хрипотца вожделения.
Послав ему воздушный поцелуй, она спустилась по лестнице на первый этаж и через несколько минут вернулась с подносом, на котором стояла бутылка красного калифорнийского вина с двумя бокалами и лежали бутерброды и апельсины.
– Поразительно… И эта бутылка тоже повторяет формы твоего тела, – проворковал Майкл.
Нэнси улыбнулась ему и стала разливать вино по бокалам.
– Выпьем за нашу любовь. – Майкл поднял бокал и нежно поцеловал ее в губы.
– Пусть она не угаснет никогда, – с надеждой пожелала Нэнси.
Только сейчас оба почувствовали, как проголодались. Но едва утолив физический голод, они снова бросились в объятия друг друга, испытывая неутолимую жажду близости. Сейчас их ласки были более утонченными. Они настраивали себя друг для друга, как талантливые музыканты в оркестре настраивают свои драгоценные струнные инструменты, прислушиваясь к тональности и тембру другого.
А потом зазвучал дуэт, напоминавший концерт Моцарта для скрипки и альта. Они перекликались друг с другом как альт – мужественный инструмент с низким сочным тембром и скрипка – нежная женщина с трепетной и ранимой душой. Скрипка-Нэнси была то ведомой, повторяющей мелодию своего повелителя, то властно, но деликатно заявляющей о своем желании и неизбывной тоске по нежности. Их мелодии то сливались, то снова распадались на отдельные партии, созвучные друг другу… Но как бы то ни было, в любой момент близости каждый из любовников улавливал биение сердца и откликался на малейший вздох и движение души другого…