Мне не нужно было уезжать в Харлем! – корила себя Кэролайн. Я должна была остаться в Ноттингеме, помогать отцу, присматривать за ним. Нужно было окончить медицинский колледж, стать, как и папа, акушером. Он часто говорил, что принимает в свои руки будущее, а я закопалась в прошлом. Чего стоят все эти картины? Да, они дали бессмертие художнику и модели, но разве это жизнь?
За окном раздался гудок автомобиля.
Кэролайн сердито вытерла слезы – она не должна плакать, не сейчас! Нужно хотя бы раз в жизни быть сильной. Ей больше не на кого надеяться, не к кому бежать. Двадцать шесть лет она была прикрыта от этого мира лаской и теплом любящего сердца. Двадцать лет назад не стало матери, теперь пришла очередь отца. Больше не за кого прятаться. И все, что она может сейчас сделать, – доказать Дэйву Сотбери, что она его дочь и может с достоинством преодолеть любые трудности.
– Стыдись, – укоризненно сказала себе Кэролайн.
Машина просигналила еще раз.
Кэролайн решительно поднялась с кровати и тряхнула густыми черными блестящими волосами. На ресницах, обрамляющих огромные голубые глаза, все еще блестели бриллианты слезинок, но в самих глазах уже не было ни капли влаги. Теперь она просто не может позволить себе плакать при посторонних.
Дрожь в пальцах унялась, и замки легко застегнулись. Кэролайн взяла чемодан и спустилась вниз, заперев дверь своей крошечной квартирки неподалеку от парка Кекнхоф, где так чудесно гулять вечерами, любуясь самыми причудливыми тюльпанами, какие только смогли вырастить цветоводы.
Как жаль, что папа так и не нашел время приехать ко мне сюда, подумала Кэролайн. Я так хотела, чтобы он увидел, в какой сказочной стране я живу! Теперь моя сказка закончилась.
Кэролайн бросила ключи в сумочку, предчувствуя, что еще не скоро вернется сюда, чтобы зажить своей обычной жизнью.
Гиацинты в этом году были удивительно красивы и чудесно пахли. Изумрудная, никогда не знавшая ножниц садовника трава приятно холодила ступни, будто идешь по гладкому шелку. В одной ночной рубашонке малышка Кэри брела по саду, разбитому за небольшим, сложенным из старого, замшелого камня домом.
Ей не доставляли удовольствия ни прикосновения травы, ни запахи цветов, ни легкий ветерок.
Малышка в задумчивости покусывала нижнюю губу – дурная привычка, от которой мама никак не могла ее отучить. Кэри было немного стыдно, что она опять нарушает запрет мамы, но по-другому сосредоточиться никак не получалось: кто-то грызет карандаш, кто-то ногти – губа казалась ей довольно безобидным вариантом. К тому же сейчас ее никто не видел: все в доме, тетушки с мужьями и дядья с женами, друзья и приятели, закрылись в кабинете вместе с отцом, а ее отправили погулять. Кэри понимала – происходит что-то важное, что навсегда изменит жизнь в их доме. Но вот что? И почему мамочка никак не вернется из больницы, куда на прошлой неделе отвез ее папа. Уж она-то точно разобралась бы, что нужно делать! В этом Кэри была уверена.