Нет, она должна все это изменить. Она еще не знала, каким образом, но должна.
* * *
Недолго ей пришлось ограничиваться мирными наблюдениями. Скоро Торгернская крепость предоставила ей зрелище иного рода. Сюда был привезен и приговорен к смертной казни один из начальников гарнизонов. Единственное, что знала о нем Карен, это имя – Виглаф. Кажется, было какое-то подобие суда, но это прошло мимо Карен. Бона и Магда сказали ей, что Виглафу отрубят голову во дворе крепости, и все население крепости должно при сем присутствовать. Почему не за воротами, как положено по обычаю, почему не в самой крепости – этого они не знали. Может быть, у князя какие-то счеты с Виглафом.
Она пошла. Оставив Бону и Магду выбирать себе места получше, замешалась в толпу. Лица, лица. Веселые, испуганные, напыщенные, любопытные. Витые оплечья и браслеты, серебряные пряжки, плащи с меховой опушкой. Все, кто могли, принарядились, как на праздник. В самом деле, чем не праздник? Если у тебя куртка рваная, прикрой ее хоть жениным платком – чем не плащ?
Ее приперли к часовне, и, поднявшись по каменным ступеням, она оказалась у самых дверей. И увидела, что прямо напротив нее – главная лестница в замок, а там – он. Посередине двора, как раз между ними – дощатый помост, дубовая колода и топор. Она опустила глаза, чтобы не видеть Торгерна. Лучше смотреть на казнь, чем на него. К виду крови я привыкла, а при взгляде на него каждый раз приходится подавлять приступ тошноты.
К ней бочком приблизился отец Ромбарт. Обязанности исповедника при осужденном исполнял не он, а какой-то бродячий монах-ирландец, страшный пьяница, как успели сообщить досужие языки. Оглядываясь по сторонам, капеллан стал рассказывать ей, что ему удалось склонить Торгерна прийти на исповедь сразу после казни. Он расценивал это как большую победу. Князь усладит свою гордыню – и покается. Конечно, ему неловко было говорить о таких вещах с женщиной, о которой по всей крепости болтают, что она ведьма, но, с другой стороны, она, похоже, единственная, кто его слушает.
Тем временем на помосте показались осужденный и палач с подручным. Ей было трудно различить лицо Виглафа, хотя он был не так уж далеко. Черты лица казались какими-то смазанными. Виглаф шел на смерть покорно. Он был одет в саван, на холсте которого виднелись бурые пятна.
Его пытали? «Я могу сделать с тобой все». Но головы мне не отрубят. Это казнь для благородных. Краем глаза она заметила, что рядом стоит Флоллон. Теперь и отвернуться нельзя. И она досмотрела все до конца.
Толпа начала понемногу расходиться. Но Флоллон не двинулся с места.