Он углубил поцелуй, исследуя языком бархатистый жар ее рта. Помедлив несколько секунд, она издала низкий стон, губки ее раскрылись еще шире, а язык прикоснулся к его языку. И вдруг все изменилось. Поцелуй стал горячим, требовательным. Его охватило неприкрытое вожделение. Ему хотелось большего…
Не прерывая поцелуя, он придвинулся еще ближе и, прижав ее к стене нижней частью своего тела, втиснул колено между ее ногами. Возможно, ему удалось бы сохранить хотя бы немного контроля над своими действиями, если бы она оставалась пассивной, но не тут-то было: она обвила руками его шею, приподнялась на цыпочки и прижалась к нему еще плотнее.
Его тело немедленно отреагировало на это, и он, застонав, потерся об нее, прижавшись своим твердым естеством к ее мягкой плоти.
От удовольствия он потерял всякое ощущение времени и места. Один поцелуй переходил в следующий. Поцелуи становились все более требовательными. Скользнув по изгибу ягодиц, его руки поднялись выше и принялись обследовать округлости грудей. Она безвольно запрокинула голову, и его губы сразу же проделали поцелуями дорожку по душистому изгибу ее горла, а язык прикоснулся к тому месту, где бешено бился пульс. Она запустила пальцы в его влажные волосы. Эротичные постанывания, которые она издавала, лишали его последних крох самообладания. Его эрекция достигла предельного напряжения, и он еще крепче прижал ее телом к стене.
«Остановись…» Надо как-то прекратить это безумие, иначе он подхватит ее на руки, унесет в постель и даст волю этому чертову огню, который она разожгла. Но он почему-то не мог этого сделать. Правда, совершенно забыл, по какой причине.
«Ты ищешь себе жену, – услужливо подсказал внутренний голос. – А эта женщина, поскольку она не является богатой наследницей, не подходит для этой роли».
Все верно. Для этой роли подходила ее самая близкая подруга. А кроме того, он не вполне доверял этой женщине, хотя по каким причинам это было, он сейчас не помнил. Но даже одурманенный страстью он знал, что такие причины существуют. А значит, вся эта интерлюдия – опасная затея. Во всех смыслах. Но черт возьми, она была так великолепна и на ощупь, и на вкус! Давно уж он подобного не испытывал. Он понимал, что надо остановиться… но не мог этого сделать.
Схватив ее за запястья, он сунул ее руку под свой халат и провел ладонью погодой груди. Застонав от наслаждения, он снова провел ее рукой по груди. Она робко, медленно повторила это движение по собственной инициативе, и тут вдруг до его затуманенного страстью сознания донесся низкий, глубокий звук… что-то вроде собачьего «гав!».