Выйдя из гаража, где проходила их беседа, Джино вразвалку зашагал вдоль улицы. Леонора. Какого черта она так долго не отвечает? Он рассчитывал, что письмо от нее придет немедленно. Как же! Подохнуть можно от ожидания.
— Привет, Джино.
Повернув голову в сторону, он замедлил шаг.
— Привет, Синди.
Что-то в ней изменилось, выглядела она скорее угрюмой, чем бойкой.
Он хотел пройти мимо, но Синди остановила его, положив свою руку ему на локоть.
— Как дела? — спросила она.
Джино принялся раскачиваться с пятки на носок.
— Все отлично. А у тебя?
«Что же она сегодня не упражняется в своем остроумии?»
— Ничего. Нормально.
На глазах ее выступили слезы, две большие капли начали медленное движение вниз по ее нарумяненным щекам.
— О Джино, — простонала она. — Мне так плохо-о-о! Он огляделся. Люди вокруг смотрели на них.
— Господи, Синди! Что это с тобой?
— Это все из-за Банана, — едва выдавила она из себя, захлебываясь в рыданиях. — Я хочу уйти от него, но не могу. У меня нет денег. Мне нельзя появиться дома. Я ненавижу его и не знаю, что делать. Пожалуйста, помоги мне, Джино!
«Пожалуйста, помоги мне, Джино». И это он слышит от той, от которой с момента их первой встречи и до сегодняшнего дня ему не приходилось слышать ничего, кроме язвительных насмешек. От маленькой Синди-Дразнилки, чей образ стоял перед глазами многих парней, когда они в каком-нибудь темном углу занимались онанизмом. Он коснулся пальцем шрама и вспомнил, как заполучил его. Благодаря ей, а она его так и не поблагодарила.
— Эй, — сказал он быстро, — ну-ка успокойся.
— Ты не знаешь, — прошептала она, — в каком я сейчас положении.
— А, брось, Синди.
Она вцепилась в его руку.
— Если бы ты дал мне немножко денег, я смогла бы сесть на поезд и уехать. Знаешь, — она сделала трагическую паузу, — он сказал, что, если я от него уйду, он убьет меня!
— Чушь! — Джино громко засмеялся. Рыдания сделались громче.
— Это правда. Он даже пригрозил мне своей пушкой. Еще он сказал, что если он сам не сможет меня иметь, то тогда пусть и другие не смогут.
Драма на Сто десятой улице в три часа пополудни. Джино пожал плечами. Тут ом ничего поделать не может. Кроме, конечно, денег, чтобы она убиралась.
Облизнув губы, он посмотрел на плачущую Синди. Нет, формы своей она еще не потеряла. Возможно, это один из заскоков Банана: он всегда любил такого рода шутки, и Синди-Дразнилка в результате только сильнее привяжется к нему.
— Так, Синди. Дай мне подумать. Плач прекратился.
— О, Джино, правда? Он кивнул.
Громко шмыгнув носом, она полезла в сумочку за платком.