— Тридцатилетний опыт, — заметила я. — По этой части я эксперт. Так что берите у меня интервью, пока я хожу в палтусах.
— В чем?
— В палтусах. Воздерживаюсь от секса, понимаете? Так теперь молодежь говорит, словечко девяностых. Меня Кайли просветила.
Бифштекса мне от них, конечно, не видать, но в фильме я бы снялась с удовольствием. Правда, толку там от меня будет немного. Ха.
Может, следовало рассказать им о Пьере Дюбуа, но я промолчала. Сама не знаю почему. Не потому, что стеснялась, — это не мой случай. Что-то совсем другое. Не хотелось говорить, пока это не стало чем-то более реальным? Кто знает. Не рассказала — и все.
На работе ближе к концу дня я уже слегка дергалась. Это было какое-то странное чувство, напоминающее возбуждение.
— Идешь куда-нибудь вечером? — поинтересовалась Кайли, заметив, что со мной творится.
— Нет конечно.
Мне понадобилось несколько минут и несколько глотков капуччино, чтобы взять себя в руки. Это было совсем не то чувство, которое возникало, когда мимо наших столов проходил Лайм со своими бачками и в замшевой куртке. И не то автобусное безумство с Дэном. Но что-то определенно было… Ох, даже не знаю. Да и хватит ли у меня на такое энергии? В конце концов, речь идет всего лишь о компьютере.
Я не знаю, кто он такой, этот Пьер Дюбуа, сколько ему лет, женат ли… Или, может, он извращенец. Господи, да он живет на другом краю света. Но — тем не менее. Цифра «7» молотом стучала у меня в голове, и в пять часов, когда передо мной все еще торчала сверхсрочная брошюра, мне казалось, что это бесконечно далеко. Может, в жалком, отчаявшемся мире умниц девочек, куда я попала, чат для двоих считается чем-то вроде свидания? Может, в этом все дело?
— Кайли!
— Да-а? — отозвалась она из-за экрана с зелеными тварями.
— Будь ты приличным англичанином, живущем в Париже, стала бы искать женщину через Интернет?
— Шутишь?
— Нет.
— Ни за что. В смысле… — Она состроила гримасу.
— Ага. Ясно.
— Тут и ДУМАТЬ нечего, — рассеянно заметила Кайли, листая свою папку «Худей с улыбкой». — Хотя, может быть, он не знает французского, поэтому и отчаялся. Ему просто не с кем поговорить.
— Допустим, что он знает французский.
— Н-ну…
Она пожала плечами и вернулась к своим делам. Стало быть, так. Гуру Кайли сказала свое веское слово. Но почему, когда в шесть вечера я тряслась в поезде, возвращаясь домой, целые отрывки из разговора с ПД всплывали у меня в памяти? «Какой у вас любимый сыр, играете ли вы в настольный теннис?» И «приятных сновидений».
Чудесно. Знаю, я веду себя просто глупо. Но это действительно было чудесно.