– Ну и славненько. Однако – солнышко уж низехонько. Пора и нам. Пафнутий, седлай лошадей!
Пятничный вечер оранжевел садящимся за деревьями солнцем. Впитавшая недавний ночной дождь почва давно высохла, потрескалась, запылилась, но особой жары, слава Богу, не было. Так, теплынь. И – ни ветерка, ветви на деревьях повисли, словно неживые, те, что ближе к дороге ветки, – давно обломаны, от комаров отбиваться. Много их тут, у Федоровского ручья, комаров-то, ишь, воют, заразы, ровно волки, кровопивцы поганые.
В церкви Федора Стратилата благовестили к вечерне. Тянулся люд с Плотницкого – почитаемой была церковь-то, и не только с ближнего Плотницкого приходили – и с других концов тоже, да вот хоть с Прусской, боярин Епифан Власьевич, со чадами да домочадцами своими. Боярыни только не было – занедужилась, да дочек. А так – сыновья – малые еще отроки, однако же в седле держатся ровно, уверенно – видно, в отца пошли, знатного воина. Дороден был Епифан Власьевич, осанист. Да и храбр – легенды сказывали. И со свеями не раз на окраинах новгородских бился. И с московитами пришлось, лет уж пятнадцать тому минуло… Уж сыновьям скоро столь же, а все не забыть никак поражение позорное да мир Ялжебицкий с Василием Темным, отцом нынешнего московского князя. Всем взял Епифан Власьевич – и знатностью, и храбростью, и дородством, вот только умен был не шибко. Ну, ум-то большой, он ведь боярину-то без надобности, были бы знатность да вотчины. А они у Епифана Власьевича были. В задумчивости ехал боярин, рядом и детки его, малые отроки. Как к мосту чрез ручей подъезжать стали, младший, Ванятка, коня подогнав, к отцу подъехал.
– Батюшка, а мамка намедни сказывала, будто русалки живут в ручье Федоровском, боярином Ставром привороженные. Усадьбу его стерегут. Так ли?
Боярин чуть с коня не пал:
– Что ты, Ванюшка? Не видали тут никогда русалок…
И только он эдак молвил, как прям из воды на мост девица нагая выпрыгнула. С волосами распущенными, зелеными…
– Русалка, батюшка! Русалка! Ой, смотри, смотри! А ты говорил – не видали!
– Не меть в посадники, боярин! Откажися! – строго взглянув на боярина, погрозила пальцем русалка. – Пусть мой боярин Ставр посадником будет. А не то – сгублюу-у-у…
С этими словами прыгнула русалка обратно в ручей. Глянь – а там уж три такие… И в тину поплыли.
Епифан Власьевич не знал, что и делать. Только крестился мелко.
– Имаем, имаем их, батюшка! – детки закричали. – А то ведь извести обещали!
– Имать нечистую силу, имать! – заголосили в народе. А народу-то богато собралось. И парни какие-то, здоровенные оглоедища – дреколье уже где-то повыдергали. Словим, кричат, силу нечистую, во славу боярина Епифана Власьевича, защитника нашего!