Народу крещеному только крикни!
Враз от церкви поворотили. Вниз, к ручью… Большая толпа побежала. Впереди – Епифан Власьевич с детьми да слугами и парни с дрекольем.
– Вона, вона – хвостищем по воде плещет! – на бегу парни кричали. Дрекольем махали… Да как-то неловко – не столько русалок ловить помогали, сколько мешали наиболее активным ловителям. Не раз и не два уж дрекольем тем по ногам перепало. Со стонами в траве да осоке валялись. А и правильно – неча поперед батьки в пекло. Ишь, быстрее боярина решили поймать, ужо… Лежите теперь, загорайте. Чай – не зима, не застудитесь.
И вдруг – исчезли русалки. Вот только что были – били хвостами по тине – и нету их… И куда делись-то?
– Вон они, к Ставру на усадьбу по протоке поплыли!
– Вот он, Ставр-то, богопротивец, с кем дружбу водит! Недаром говорили про него люди…
Парень с дрекольем на боярина обернулся, Епифана Власьевича:
– Вон, Ставровы хоромины… там они… к хозяину своему нечистому возвернулись!
Застилось сердце боярина, выхватил из ножен кинжал:
– А ну, робяты, взыщем же бесовские русалии!
Парни, конечно, – в первых рядах. Боярину на подмогу. Ворота на раз вышибли. Ворвались на усадьбу. Дворня – по щелям разбежалась.
– Жги, робяты, притон колдовской!
Не заметили, кто и первый огонь высек. Да и ненадобно было замечать то. Епифан Власьевич разошелся – все крушил, что под руку попадало. Приговаривал с каждым ударом:
– Это за то, что извести меня захотел! Это – за посадничество! Это – за русалок нечистых! Это – за пианицу! Это – за дурака старого!
Эх и рубился Епифан Власьевич. Башню воротную – считай, один изничтожил. Только щепки кругом летели.
Детки боярские – Гриня с Ваняткой – только верещали счастливо, на батюшку глядючи…
– Слава боярину Епифану! Слава заступнику нашему!
– На посадника его кричать, на посадника!
– Да здравствует посадник Епифан Власьевич!
Ой, приятно старому ду… тьфу… боярину таковы слова слышать! Ой, приятно. Бальзам на душу. Да при детках еще родненьких. Вот уж поистине – не знаешь, где найдешь, где потеряешь. А ведь еще и ехать сегодня не собирался, хорошо, детки настояли – уж больно хотелось им на конях с тятенькой рядом проехаться.
Заполыхала бы усадьба Ставрова, доброхотами подожженная… ежели б не парни с дрекольем. По терему они уж прошмонали – нет боярина да людишек его разбойных, словно в воду канули. А жечь усадьбу – то дело лишнее – ну как огонь на соседние дома перекинется. Думать надо!
Про русалок и позабыли все. Кроме дедки одного, старенького, Евфимия. Давно он у ручья стоял с возком, неприметненько, русалок дожидаючись. Вот и дождался. Со смехом выбежали из кустов девки – тину с волос посмывали, ай, красавицы ядреные – титьки торчком, попки крепкие – дедко не удержался, шлепнул… Завизжали девки – дедку водой обрызгали, сами в возок – одеваться. Жаль вот, дедковы оглоеды с дрекольем запропастились на усадьбе-то. Ну да ладно – и пешком дойдут до дому-то, не велики бояре. А уж девки в ночь на Ивана Купалу нагуляются.