Ага, честным!
Олег Иваныч усмехнулся даже.
Грамотою насквозь лживой Иванов поход объяснять… За неисправление-де новгородское! Куда как честно…
Ну, выбирать не приходилось. Договорились со Стефаном. Тот кивнул важно, обещался дщерь младую куда надо доставить.
Ну, вот, одним делом меньше.
На Гончарной, у поворота, поднялся из грязи мужичонка, бок ушибленный почесывая. Митря Упадыш. Погрозил вослед Олегу Иванычу кулаком, поругался, да, плюнув, на двор Неждана пошел.
На Торгу, на вымолах у Москвы-реки, шумит-кипит-волнуется море людское. Больше рыбой торгуют, да пирогами, да снедью всякой – другой-то какой товар и в городе купить можно, а тут – припасы съестные, сбитень, квас.
– Пироги, пироги с белорыбицей, во рту тают!
– Квас ледяной, с погребу!
– Калачи печеные, на трубе дымной верченые!
– Пироги, пироги…
– Квас…
А пожалуй, что не хуже, чем в Новгороде! Пирогов – тех и поболе будет. Да муки аржаной да пшеничной – пудами, и дешево все – самый обмолот, как раз хлеба поспели. Вот как бы и в Новгороде так…
Посмурнел ликом Олег Иваныч, к вымолам подъезжая. Эх, Новгород, Новгород, похоже, потеряешь ты скоро всю свою вольность, как девка гулящая честь теряет. Это пока управленье прежнее в Новгороде оставалось, да и владыко все тот же – Феофил… И вече… Все так вроде. Правда, главный-то суд – княжий, Ивана Васильевича, государя московского… и Всея Руси. Так-то! Пусть осталось еще кое-что в Новгороде, пусть не до конца еще свободу лапы московитские задушили – однако увяз коготок – как бы всей птичке не пропасть. Потому – выбираться из такой ситуации немедля надо и – всеми способами… То – про Новгород.
Птицы битой хватало на вымолах. И куры, и утки, и дичь: рябчики, перепела, журавли с цаплями. Хоть и жестковато журавлиное мясо – да вкусно, ежели приготовить правильно. Олег Иваныч едал третьего дня журавлей жареных, у Силантия Ржи, под Москвой, на усадьбе. Деревенька – три двора, рядом еще две таких же. Вот и вся землица, великим князем Силантию за верную службу испомещенная. Как называлась деревня – не помнил Олег Иваныч, да и где, к востоку, к югу ли – пес ее знает. По Можайской дороге, кажись. Да и, в общем, не надобно то и знать ему было: все одно один по дорожкам пригородным не поскачешь – шалят в лесах-то. Дадут по башке деревиной – оберут, хорошо, ежели жив останешься. Как ни боролся Иван Васильевич со шпынями лесными – а все выходило неладно, никуда не девались шпыни-то. Потому и не рисковал народец московский числом малым по лесам ездить, в сонмы копился. Крупный-то обоз не по зубам разбойникам. Вот и Олега Иваныча Силантий предупреждал о том. По Москве гуляй – а на усадьбу один не езди – людишек сперва дождись – Харлама Хватова, Онисима Вырви Глаз да Епифана Хоробра. То все – Силантия холопы боевые. Оружный бой знают, да и кулачному зело обучены. С детства раннего на кулачках супротив других деревень дрались.