Онисим, а вслед за ним и остальные перекрестились.
Язычники… Много их оставалось еще и в Москве, и в Твери, и в Новгороде. И чем дальше от городов – тем больше. Хотя… с холма, что у Черного леса, Москву видно. А вот поди ж ты…
Вспомнилось вдруг Олегу Иванычу давнее московское посольство. Погоня. Изба в дальнем лесу. Языческие игрища – русалии да танцы полуголых дев. Да как пожгли капище, да выбрались еле… А не оттуда ль отрок-то? Не смотри, что в рясу одет. Может, и вправду язычник. Ну, да Бог с ним, с отроком, главное – из лесу выбрались. За холмом посветлело – выйдя из лесу, дорога пошла полями. Кое-где жнивье было уже сметано, а где-то еще жали – согбенные фигуры жнецов было хорошо различимы на светло-желтом фоне поля. Солнце уже зашло. Смеркалось. Убегающая в поля дорога огибала холмы и небольшую дубраву. За дубравой виднелись избы. То и была конечная цель пути – деревенька Силантия Ржи, московского служилого человека… Добрались, слава Богу!
Последние лучи скрывшегося солнца еще золотили маковки церквей в Кремле, а над Неглинной уже стелился туман. Холодало, от реки явственно несло сыростью. На вымолах рыбаки разложили костры – грелись.
Боярин Ставр захлопнул ставни и, кликнув Митрю, велел тому позвать хозяина – затопить печи. В ожидании тепла хлебнул мальвазеи из небольшого кувшинца, заходил задумчиво по горнице, бороду рукой теребя. Назавтра собирался в Новгород небольшой караванец с понизовым хлебом. С караванцем этим и планировал уехать Ставр – не ждать неделю в попутчики Стефана Бородатого, государева дьяка. Хоть и безопасней было б со Стефаном-то, да не мог больше ждать боярин – были, чай, и в Новгороде делишки… не только в самом городе, но и в дальней пятине его, на Обонежье Нагорном, в погосте Куневичи. Но – там больше дела личные…
Охваченный сладким томлением, обернулся Ставр на скрип двери.
Вошла девчонка – та, с глазами как реки, черна коса, под сарафаном грудь ходуном ходит – поклонясь, квас на стол поставила да принялась постелю готовить гостю… Наклонилась… Эх, хороша девка!
Тут и Митря Упадыш на пороге возник:
– Не видать нигде Неждана, боярин-свет, все оббегал.
– Ну, тогда сам растапливай, – махнул рукой Ставр. – Мерзнуть мне, что ли?
Подошел ближе к девчонке:
– Хозяин-то твой далече ли?
– На богомолье с Гликерьей, супружницей, с обеда отправились в монастырь ближний, – обернувшись, улыбнулась девчонка – ай, глаза ясные! – с полу сор подобрав, добавила, что занемогла третьего дня Гликерья-то, вот и поехали. Теперь уж, видно, там и ночуют, на дворе монастырском, а тут к утру ужо будут.