– Эх, Николас, вашу музыку я готов слушать хоть каждый вечер.
– Поверьте, мой репертуар быстро надоедает.
Слегка набив животики, бородачи потянулись к искусству.
В основном звучали длинные эпические песни вроде Хельгиной.
Из этих жемчужин народного творчества солдат узнал многое о жизни славного Страхенцверга. К примеру, сын гнома и человеческой женщины сам был женат и оставил после себя не только гору трупов, но и двух детей. Дочь Страхенцверга родилась гномихой, а сын – человеком. Гномиха осталась в пещере и стала предводительницей местного племени маленьких рудокопов. А сын ушел наверх, в королевство Вальденрайх, дав начало роду Страхолюдлих.
Любопытным оказалось и объяснение того, почему укус горбуна превратил похищенную принцессу в оборотня. Дело в том, что будущая мать злейшего в мире карлика сильно болела. Недуг был страшным, практически неизлечимым. А будущий отец Страхенцверга, могущественный колдун и многознатец, все-таки спас женщину, пересадив ей волчий гипофиз. Она выздоровела, но по полнолуниям стала превращаться в волчицу. Горбун унаследовал эту неприятную особенность. Позже он заметил за собой желание кого-нибудь укусить. Укушенные заражались оборотничеством.
Еще предок местных бородачей и их подруг отличался редкостной любовью к садизму. На его совести была гибель целого вида драконов – двенадцатиголовых. Страхенцверг охотился только на таких.
Он мог вырезать деревню, спалить город или наслать мор на целую страну, для того чтобы пробудить воображение, испытать вдохновение художника. До конца своих черных дней горбун считал себя именно живописцем, а не сумасбродным палачом…
Когда бесконечные песни закончились, настало время танцев. Гномы плясали под быструю ритмичную музыку, зачастую лишенную какой-либо мелодии. Каштанововолосая искусительница вытянула Колю из-за стола и закружила по мраморному полу, не прекращая обольстительных мероприятий и показывая «товар лицом».
Гномьи пляски предполагали высокие затейливые прыжки. Лавочкин самоотверженно танцевал и продержался довольно долго. Наконец сдался:
– Все, красавица. Я устал.
– Если герой устал, то красавица отведет его в опочивальню, – вкрадчиво сказала каштанововолосая.
Солдат, расслабленный элем и бесконечными скачками, не почуял скрытого смысла предложения гномихи, хотя она не очень-то и скрывала этот смысл.
– Веди, – кивнул Коля.
Он успел заметить ехидную улыбку Хельги Страхолюдлих, прежде чем вышел из зала.
Впереди семенила, отчаянно виляя бедрами, маленькая искусительница. Мощные своды, разукрашенные картинами, закончились, незаметно сменившись грубо вырубленными в скале пещерами. Эхо, размножавшее шаги, исчезло. Стало глухо, как в погребе. Потолки были едва выше человеческого роста. Коридоры постоянно разветвлялись. Все чаще в основных, широких, ходах встречались боковые двери.