Лавочкину доводилось видеть циклопа. Лицо старшенькой походило на циклопье: единственное око располагалось над переносицей, в центре лба. Двуглазая была симпатичной нормальной девушкой. У младшенькой вместе с привычной парой глаз моргал третий – во лбу.
«Прямо как на картинках в аномальной прессе», – хмыкнул парень.
– Кто вы такие?
Дамочки по очереди представились:
– Одноглазка.
– Двуглазка.
– Трехглазка.
– Очень приятно… – промямлил Лавочкин, удрученный столь прямой связью внешности и имен незнакомок.
Похоже, с воображением у их родителей было негусто. Зато не спутаешь!
– Врет! – заявила Трехглазка. – Ему неприятно.
– Почему ты так решила? – спросил солдат, пряча взгляд.
– Третий глаз – это тебе не хухры-мухры, – сказала Одноглазка. – Он в самую суть зрит.
– Мне двух хватает, – буркнул Коля.
– Да, мы с сестричками заметили, что ты такой же урод, как и наша средненькая, – презрительно процедила Одноглазка.
– Хм… А я полагал, у меня все в порядке…
– Правильно говорит дед Семиух, – встряла Трехглазка, – уроды занимаются самообманом.
Младшая совсем не игриво толкнула среднюю локтем. Двуглазка не ответила, лишь чуть отодвинулась от сестры.
– Тут я с твоим дедом Восьминогом полностью согласен, – съязвил парень.
– При чем тут Восьминог? – прищурилась Одноглазка. – Восьминог нам дядька, да и тот двоюродный.
– Ладно, сестры. Пора отвести его в деревню, – подытожила Трехглазка.
– Вас целая деревня?! – Лавочкин представил селение, полное Семиухов, Восьминогов и Многоглазок.
Он сыронизировал про себя: «Прямо как в Петербурге, в музее… Ну, там где в пробирках заспиртовано всякое… Как же его?..»
– А зачем я вам? – спросил солдат.
– Будешь шутом.
– Я не умею шутить.
– А тебе не нужно, ты и так смешной, – заржали Одноглазка с Трехглазкой. – Ага, а то наша дуреха всем надоела.
Коля посмотрел на Двуглазку. Та уставилась куда-то мимо. Взглядом сломленного, затюканного человека.
«Елки-моталки… А девчонка-то единственная нормальная в целой деревне. Можно сказать, за всех нас отдувается», – подумал Коля. В его памяти всплыли детские воспоминания: он с друзьями частенько дразнил старого хромого соседа. Стало стыдно, и захотелось помочь Двуглазке.
Парень встал с травы.
– Никуда я не пойду. Более того, если ты, Двуглазка, готова, то я возьму тебя с собой и уведу к нормальным людям.
– К уродам?! – снова рассмеялись младшая со старшей.
Средняя недоверчиво заглянула в Колины глаза.
– Не бойся, – сказал он. – Захочешь – поселишься у гномов, а не захочешь – отведу к доброй женщине Красной Шапочке.
Солдат протянул руку, мол, пойдем.