Коротышка в золотом плаще сделал круговой пасс рукой.
Все кроме Косолаппена и всадников повалились на пол.
– Вы… Их убили?! – профальцетил хозяин замка.
– Нет. Они спят. Проснутся, ничего не помня. – Голос развеял страхи барона.
Вернулся советник с золотом. Не успев удивиться, чего это валяются воины и начальник стражи, попал под действие магии. Рухнул без памяти.
Коротышка в серебряном плаще протянул руки к мешку с вознаграждением. Золото медленно взлетело в воздух и плавно спланировало к волшебнику на ладони.
– Мы уже занимаемся твоим делом. До свидания.
Ослы развернулись и поцокали к выходу.
– А как я?..
– Мы обязательно пришлем тебе доказательства выполнения работы. Или вернем плату.
На сей раз в голосе сквозила прохладная ирония.
Позже Косолаппен допросил подданных: и тех, кто был у трона, и тех, кто сторожил или просто находился снаружи. Никто не помнил четырех коротышек на ослах. На основе этих данных барон заключил: «С ума сойти…»
– Сбрендили они, что ли?! – хохотнул прапорщик, наблюдая, как орущие благим матом Гюнтер и Петероника застряли в дверном проеме.
Они настолько синхронно неслись к выходу, что встретились именно на пороге.
Коля боялся разрушений. Он их дождался. Пострадала не только мебель. Дородная хозяйка выдавила косяк, на котором крепилась дверь, вынесла вместе с частью стены.
Наконец, супруги убежали.
– Приступить к обеду! – скомандовал Палваныч, когда вопли окончательно стихли.
– А они? – робко спросил Лавочкин.
– Они идиоты, – Дубовых пожал плечами, – а идиоты голодают.
Жестокий афоризм был достоин полковой стенгазеты «В суровый час досуга».
Солдат решил не уподобляться голодающим, накинулся на цыпленка.
– И, кстати, не забудь, – проворчал прапорщик, – ты лишен сметаны и пива.
Парню оставалось лишь мысленно повторить знакомое всем рядовым заклинание: «Вот гад!» Потом Коля развлек себя рассуждением: «Если идиоты голодают, а я лишен части порции, то я, получается, полудурок?!»
Поев, Палваныч размяк, сослался на утренний недосып и назначил себе внеплановый тихий час. Оставив Лавочкина караулить, стянул с поломанной кровати матрас и одеяло, постелил их на пол у печи и задал неслабого храповца.
Солдат сел на крылечке, прихватив с собой запрещенную кружку пива. Нужно было сочинить план небольшого мятежа.
«Знаешь, Колян, ты неплохой вроде бы парень, – беседовал с собой рядовой. – Веселый такой, смышленый. Но ты не гребец получаешься, а щепка. Вот несет тебя куда-то, бросает на волнах, ты плывешь не спеша по течению… А ведь так нельзя все время-то. Бывают моменты, когда надо упереться и поплыть против. Или в сторону. Или чуть задержаться на месте. А ты пролетаешь мимо таких моментов! Так вот, для начала пора менять правила игры, иначе этот боров задушит тебя своими издевками. Арестовывает на ходу, по воде гоняет, жратвы лишает… В каком уставе такое написано? А может, и написано… Зря ты в „учебке“ не уделял должного внимания главным документам, зря…»