Лавочкин улыбнулся, вспомнив замполита: худой, кожа да кости, мужичок с орлиным взором каждое занятие начинал с классической фразы:
– Устав ты должен был выучить так, чтобы если ночью пыльным мешком из-за угла разбудить, он от зубов отскакивал!
– Мешок? – не выдержал однажды Коля.
– Дурак, – ответил замполит и объявил ему три наряда вне очереди.
Солдат вернулся к раздумьям: «К шутам гороховым все уставы! Мы не в полку. И Болванычу об этом следует напомнить. Шмотки таскает, здорово. Автомат-то не поролоновый. Только низка цена за унижения. Ситуацию необходимо менять…»
Мысль оборвалась. Парень разомлел от жары, пива и созерцания быстрых легких облаков на нестерпимо голубом небе. Как ни обидно признавать, но здесь цвет неба был насыщеннее и чище, чем в нашем мире.
Зато там дом. Подстроившись под ритмичный храп прапорщика, Лавочкин тихо замурлыкал самую главную солдатскую песню:
Покидают родные края
Дембеля, дембеля, дембеля,
И куда ни взгляни,
В эти майские дни
Всюду пьяные бродят они…
До приказа было больше года и целая пропасть между мирами.
Коля чуть-чуть пожалел себя и вновь вернулся к мыслям о главном: «Можно просто взбунтоваться и поставить ультиматум. А Болваныч матом… Можно найти знамя, тогда ему нечем будет крыть. Но как захватить инициативу в поиске? Дубовых ведь ни с хрена ее не отдаст. А сбежать? Нетушки, тут он получит полное право по возвращении предать меня трибуналу, и не отмажусь ведь!.. Можно заручиться поддержкой мага. Обязательно мага. Желательно передать-таки письмо Тиллю Всезнайгелю. Он бы сильно выручил. Значит, первое из осуществимого: отыскать любого волшебника и упросить его связаться с моим вальденрайхским другом. Деньги у меня есть, заплачу…»
Через пять домов в глубине улицы началось подозрительное движение. Парень встал, вглядываясь в просвет между ветвей яблонь, росших вдоль забора.
«Тотальная осень, – отметил Лавочкин. – Листья уже чуть желтые. А яблоки-то какие!»
Солдат сфокусировался на движении. Вдалеке собралась кучка людей. Участники сходки прихватили с собой рогатины, косы и дубье. Вряд ли у них намечалась вечеринка. Более вероятно, что Гюнтер и Петероника поднимали соседей на борьбу с нечистью…
– Ага, пора будить великого полководца, – постановил Коля.
Он зашел в дом. Палваныч не храпел, а часто сопел и дергал пальцами рук.
– Оливье, еще оливье… – пробормотал Дубовых. – И селедочки… Ну, вздрогнули.
«Что за гигант мысли! – умилился солдат. – Даже во сне бухать умудряется!»
– Товарищ прапорщик… Товарищ прапорщик… Подъем…
Палваныч не реагировал. Лавочкин крикнул: