Поднявшись по крыльцу, вошла в светлицу суженая, сбросила на лавку летник, утерла лоб рушником, пожалилась:
– Употела вся – эко, жарища-то! Как бы пожара не было.
– Господи пронеси, – перекрестился на икону Иван. – С чего это ты, Василисушка, про пожар вспомнила?
– Да солнце-то, – девушка кивнула на окно. – Вся трава повысохла. А еще перепьется народец на празднествах царских, огонь уронят – долго ли? Я к тому, Иване, что хорошо бы сегодня водицы поболе принесть. Я уж наказала слугам – хорошо, не разбежались, но заплатить бы им надо.
Юноша хмуро кивнул: конечно, надо, кто бы спорил? Вот только с каких денег?
– Зеркало продадим. – Вытянув ноги, Василиска сбросила с ног летние сапожки светло-зеленого сафьяна, тоже, про между прочим, недешевые, но, конечно, не такие дорогие, как зеркало.
– Не жаль зеркала-то будет? – усмехнулся Иван. – Любишь ведь иногда поглядеться.
Василиска махнула рукой:
– А что уж его жалеть? После новое купим. А что поглядеться не во что… – девушка лукаво прищурилась, – так ты, суженый мой, поди, мне ведь расскажешь, какая я?
Встав с лавки, Василиска закружилась по комнате, легкая, невесомая, в длинном сиреневом сарафане, который тут же расстегнула и сбросила… Распустила косу, темные волосы волнами легли на плечи… Игривый солнечный луч отчертил под белой рубашкою пленительные изгибы тела.
Иван облизал губы…
– Ну? – Девушка показала суженому язык. – Какая я?
– Красивая…
– Это я и сама знаю. Еще! Какая у меня шея?
– Лебяжья!
– А очи?
– Как озера бездонные!
– Губы?
– Карминные…
– А на вкус?
– А вот сейчас попробую!
Обняв девушку, Иван поднял ее на руки, закружил, затем бережно поставил на пол, осторожно снимая рубашку. Обнаженная красавица обхватила его, прильнув всем телом…
– Осторожней… – прошептала, изгибаясь в неге, – лавку развалим…
– Не развалим… Крепкая…
И вдруг скрипнула дверь. Ветер?
– Василисушка!
Черт! И кого принесло?
– То я, подружка твоя, Филофея.
Василиска живо накинула на себя рубаху и летник, Ивана же выгнала в смежные сени.
– Заходи, Филофеюшка. Я тут прилегла вздремнуть чуточек.
Подойдя к двери, Василиска ногой закинула под лавку домашний зипун Ивана.
– Входи, входи, подруженька. Кваску ли?
– Ой, Василисушка, не буду. – Вошедшая во светлицу девушка приятной наружности, с длинной белой косой, встревоженно осмотрелась. – Иван, суженый твой, дома ли?
– Да был дома… А ты что хотела-то? Говори, не стесняйся.
Гостья вздохнула:
– Да вот, послала Архипку, братца, с деньгами на Чертолье… Теперь вот опасаюсь – не зря ли? В городе, чай, гулянье начнется, пиво-брагу на улицы выкатят, да как бы и не водку… Упьется народ. Ой, зря послала Архипку, зря…