Она прервала его:
– Нет, не суд. А вы! Ваше заключение стоило мне свободы! – Она схватила его за руку. – Пожалуйста, не уходите, выслушайте меня! Я ни в чем не упрекаю вас, я знаю, вы сделали это не со зла. Но ваше заключение ошибочно!
– Это невозможно.
– Но это так! Правда! Я ведь знаю, где была в ту ночь. Признаю, я слегка выпила, но не настолько я была пьяна, чтобы совершить убийство и потом, ну, абсолютно ничего об этом не помнить!
– У вас температура, – сказал Штурм и почувствовал себя несчастным.
– Само собой. Можете не говорить мне об этом. Тем не менее, я полностью отдаю себе отчет в том, что говорю. Я не убивала Ирену Кайзер. Почему вы не верите мне? Ведь у меня уже не осталось причин, чтобы лгать!
Михаэль Штурм мягко высвободился из ее рук.
– Я считаю ваш диагноз безошибочным, доктор Пюц. Речь идет об остром приступе гнойного аппендицита. Необходима срочная операция.
Когда он выходил из палаты, то услышал всхлипывания Лилиан Хорн, и полный отчаяния плач этой женщины, которую он считал ледышкой, потряс его сильнее, чем все сказанные ею слова.
Вечером Михаэль Штурм сходил с Евой на старый чаплинский фильм, потом они еще заглянули в подвальчик, заказали «пильзенское» и сырное «ассорти». Они сидели в нише, так что могли свободно разговаривать друг с другом.
Михаэль рассказал о своей встрече с Лилиан Хорн.
– Можешь считать меня дураком, – сказал он, – но если бы я не знал дела до мельчайших подробностей, то, вероятно, поверил бы ей.
Ева слушала его с интересом.
– Ты нисколько не удивляешь меня, – сказала она, – все ее поведение на суде… не знаю, как бы это выразить… было так умело сделано.
– Однако она вела себя тогда совершенно неправильно! – возразил он.
– Я так не думаю, – стояла Ева на своем, – все, конечно, было лживым, она вела себя как звезда, я хочу сказать, как актриса… да, теперь я поняла, она казалась актрисой, игравшей не свою роль.
– Ну и дальше что? – спросил он, разламывая соленую палочку.
– Вот именно, что она актриса и хорошая! Суд она не сумела убедить, потому что у нее был плохой советчик, вспомни, ты сам говорил! Но сегодня, с тобой наедине, она нашла верный тон.
– Не знаю. – Он допил пиво. – Если бы ты ее слышала. Она на самом деле говорила чертовски убедительно.
Ева сдунула со лба непослушный каштановый локон.
– Ну и что? Ты же ей не поверил!
– В том-то и дело. – В его голубых глазах сквозила растерянность. – Я сам уже не знаю, чему верить.
– Не понимаю. – Она пододвинула ему свой наполовину выпитый бокал. – Твое заключение было в полном порядке, или ты сомневаешься в нем?