Лукреция Борджиа находилась слишком далеко от помоста, чтобы расслышать речи Перри целиком, лишь время от времени до нее долетало:
– Делайте ваши ставки! Раз, два, три… Продано! Покупатель – мистер такой-то.
Один из белых подручных возвращал купленного невольника в конюшню, оставлял в дальнем конце помещения и манил к себе следующего.
Когда дошла очередь до Джубо, она помахала ему на прощание рукой. Он тоже помахал ей и через силу улыбнулся. Она уповала на то, что за него хорошо заплатят. Когда он снова появился, то, проходя мимо нее, успел шепнуть:
– Один господин выложил за меня восемьсот долларов. Мистер Перри сказал, что это на сегодня самая высокая сумма. Кажется, мне повезло.
Она порадовалась за него, но у нее сохранялась надежда, что за нее отвалят еще больше – больше, чем за кого-либо еще. Ее тщеславие будет удовлетворено, если она будет знать, что стоит больше остальных. Чутье подсказывало ей, что именно так и произойдет.
Со временем конюшня раскалилась на солнце. Ожидание утомило Лукрецию Борджиа. Она провела на ногах несколько часов, ее одежда пропиталась потом. Она правильно поступила, что сберегла чистый фартук; настал момент вынуть его из узла и держать наготове. Она в волнении проводила взглядом сначала Мей-Энн, потом Пенси; обе выходили с младенцами на руках. Она тоже предпочла бы выйти на помост с малышом. Это увеличило бы ее стоимость. О, если бы она родила от Джубо!..
Наконец настал и ее черед. Белый, дежуривший в конюшне, подошел к ней со словами:
– Эй, девка, вот и твоя очередь карабкаться туда. Пошли.
После темноты, царящей в конюшне, ее ослепил яркий солнечный свет. Она последовала за белым по вытоптанной траве, доходившей перед аукционом ей до пояса. Белый остановил ее у подножия помоста. Подобрав передник, чтобы ненароком не оступиться, она поднялась по ступенькам. Синклер встретил ее улыбкой и показал на возвышение. Пока она направлялась к ящику, Перри оглянулся на нее и молвил:
– Знаешь, Лукреция Борджиа, я уже пускаю слюну, представляя себе, каким обедом ты бы нас попотчевала, не будь мы так заняты. – Он соизволил встать и сам подвел ее к ящику. – Как поживаешь, Лукреция Борджиа?
– Прекрасно, мистер Перри, – ответила она с вымученной улыбкой.
Он потер ладони, словно растирал какую-то пахучую мазь, и повернулся к толпе. Лукреция Борджиа обводила взглядом лица покупателей. Сначала она не видела ничего, кроме глаз. Среди этого моря были и глаза того, кто ее сейчас купит. Кто он?
Перри по-дружески шлепнул ее по бедру и начал:
– Господа, редко когда аукционисту доводится представлять на торгах служанку, которую он с великим удовольствием оставил бы себе. Это возможно лишь тогда, когда речь идет о высочайшем совершенстве. Смею вас заверить, господа, что сейчас именно такой случай. Эта великолепная особа зовется Лукрецией Борджиа. Спешу уведомить вас, что она на протяжении нескольких лет, с тех пор как мистер Маклин захворал и до самой его кончины, оставалась опорой этой плантации. Сама миссис Маклин рада это подтвердить. Помимо достоинств умелой управляющей, которыми я не могу не восхищаться, она обладает также непревзойденным кулинарным талантом, и я могу дать лишь самую восторженную оценку результатам ее кухонных священнодействий. Я готов пойти даже дальше и заявить, что перед вами – чудеснейшая кухарка на всем Юге, если не во всей стране.