Вы хотите знать, откуда мне это известно? Что ж, я уплетал ее яства на протяжении нескольких дней и спешу поделиться с вами своим впечатлением: никогда еще я не едал столь упоительных блюд! Господа, вам предлагается образцовый товар. Вы согласны со мной, мистер Синклер?
– Не только согласен, – закивал Синклер, – но хочу добавить от себя: она не только ублажала нас своими волшебными блюдами, но и помогла нам в организации аукциона. Без нее у нас вряд ли что-либо получилось бы, верно, мистер Перри? Перри не спорил.
– Как видите, господа, мой помощник меня поддерживает. Сейчас я выставляю эту замечательную девушку на аукцион. Предложений вроде жалких пятидесяти долларов я за нее не приму. Лучше забрать ее себе, чем допустить такое издевательство. Начнем с пятисот долларов. Откроет ли кто-нибудь торги таким предложением?
Это была величайшая стартовая цена за раба на день сегодняшних торгов, поэтому публика сперва разинула рты. Лукреция Борджиа напряглась. Снова, как в вечер первой встречи с мистером Перри, она выпрямилась, чтобы продемонстрировать свою стать, выпятила грудь, задрала подбородок и самодовольно улыбнулась. Наконец-то она видела не только глаза, но и лицо каждого. Она поспешно переводила взгляд с одного лица на другое, надеясь высмотреть тех двоих, Тома и Уоррена, которые высоко оценили ее еще до начала аукциона. Они стояли в третьем ряду. Ей очень хотелось, чтобы в торговлю вступил мужчина по имени Уоррен, и тот, как бы уступая ее мольбе, поднял руку.
Перри, натренированный мгновенно замечать торгующихся, тут же увидел задранную руку и поклонился.
– Пятьсот долларов дает мистер Уоррен Максвелл с плантации Фалконхерст. Благодарю вас, мистер Максвелл. Я знаю вас как лучшего знатока негров, другого такого не сыщешь во всей стране. Вы не могли не оценить достоинства негритянки, которую я предлагаю.
Не успел он договорить, как из задних рядов донесся гнусавый голос:
– Шестьсот!
Лукреция Борджиа огорченно перевела глаза на субъекта противного вида в видавшей виды рубахе.
– Семьсот! – Предложение исходило от полного господина в сюртуке сливового цвета, с ярко-красной физиономией, в белоснежной рубашке с черной бабочкой, стоявшего слева.
– Восемьсот! – выкрикнул Уоррен Максвелл.
Перри выразительно взмахнул руками, побуждая соперников не останавливаться на достигнутом. Его усердие было встречено довольно-таки длительным молчанием. Пока никто не предлагал больше. Перри пришлось проявить всю свою настойчивость: он умасливал, убеждал, призывал само Небо в свидетели. Наконец полный покупатель с бабочкой не выдержал: