— Не хочу, чтобы все видели, что я превращаюсь в недвижимость.
Согласилась только тогда, когда Жора подарил ей зонтик-трость.
— О! Это другое дело. Теперь пусть думают, что Маня чокнулась и всё время ждёт дождя.
— В той квартире, наверное, были и тараканы? — продолжала расспросы Ривка.
— Как раз от них я отделалась быстро.
— Как?
— Я кормила их жирным бульоном, у них испортилась печень, и, они удрали, наверное, в Ессентуки.
— Боря, а в русских газетах уже платят гонорары? — поинтересовался Алик.
— В общем, да. Правда, работаешь, как лошадь, а получаешь, как пони. Но и это уже прогресс!
— А в ивритские газеты ты не пробовал писать?
— Я ещё не настолько владею языком.
— А как ваши успехи в изучении иврита? — поинтересовался Алику Иосифа.
— Потрясающие! — ответил тот. — Я уже твёрдо знаю, что суббота — это Шабат, а Володя — это Зеев. И даже перевёл на иврит название известной картины, где Ленин несёт бревно на субботнике. В моём переводе картина называется: «Зеев Ильич Ленин на шабатнике».
Но Иосиф лукавил: он уже свободно выписывал рецепты, давал направления в больницу, даже собирался открыть приём на дому, но мама Ривка пока ему ещё этого не разрешала.
Маня учить иврит и не собиралась. Прослушав по радио очередной урок, заключала:
— Чем больше я не знаю иврит, тем больше я люблю русский.
— Давид, научите меня французской завивке, — попросила Алиса.
— Ой, сейчас неохота — давайте завтра.
— Давид! Раз девочка просит — научи её! — скомандовала Ривка.
— Хорошо, мама. С удовольствием. А на ком мы потренируемся?
— Прошу! — И Лёва галантно подставил свою лысину.
B связи с Маниными проблемами Лёва искал такой бизнес, которым можно заниматься дома. И придумал: поставил на балконе несколько ульев и стал разводить пчёл. Надев на лицо сетку, он часами возился там, подливал сладкий сироп, вынимал соты, сажал в ящиках специальные цветы для снятия пыльцы… Всё пошло хорошо, но пришло плохо: он планировал всех жильцов в доме обеспечить мёдом, но пока он обеспечил их пчёлами — жужжащие трудяги влетали во все раскрытые окна, кружили по комнатам, распугивая их обитателей. Жильцы жаловались, что не могут обедать — пчёлы вырывают пищу буквально из-под рук и уже многих покусали. Лёва советовал им обедать в сетках, но жильцы не вняли его призыву и подали коллективную жалобу в суд.
— Они таки да правы, — заявила Маня. — невозможно жить в вечном ожидании укуса. Учти, если твои пчёлы ещё раз влетят в нашу комнату, я улечу вместе с ними!
Когда Лёву вызвали на судебное разбирательство, он прихватил с собой маленький улей, чтобы доказать, что пчёлы не опасны. Пока улей был закрыт, судья готов был с ним согласиться, но когда Лёва приоткрыл улей — суд перенесли на неделю: именно столько времени понадобилось, чтобы судья отмочил компрессами своё опухшее от укусов лицо. В итоге, Лёве вкатали огромный штраф, плюс он оплатил судебные расходы и вернул деньги за лекарства покусанным жильцам. И в приговоре значилось: в трёхдневный срок ликвидировать пасеку на балконе. Ульи с пчёлами взгромоздили на багажник Степиной машины и отвезли в ближайший киббуц, который согласился их принять. Прощаясь со своими питомцами, Лёва прослезился, гладил ульи, говорил пчёлам ласковые слова и, если б его не оттащили, перецеловал бы каждую.