Таким образом, несмотря на неудовольствия и скандалы, алчность, роскошь, личная и семейная гордость распространялись среди знати; дух клиентелы и касты, узы дружбы или семьи, честолюбие, страсть к деньгам получали все больший перевес над чувством долга, и усилия ускорить торговую революцию древнего сельского общества делались более интенсивными и более решительными. Многие цензоры, например Тит Квинций Фламиний, Марк Клавдий Марцелл, Марк Эмилий Лепид, Марк Фульвий Нобилиор, неоднократно в течение тридцати первых лет века переделывали списки граждан с целью увеличить при выборах значение мелкого городского люда в ущерб средним деревенским классам. Они не только легко вписывали в число граждан латинян, пришедших в Рим для занятия мелкой торговлей и низкими ремеслами, но и давали политические права вольноотпущенникам, которые все были иностранцы; они заставляли их вотировать в тридцати одной сельской трибе, пользуясь ими для уменьшения господства деревенских избирателей во всех округах и создавая разнородную космополитическую массу избирателей с демагогической политикой, подобную которой мы находим, быть может, только в современных Соединенных Штатах. Странная ирония истории! Космополитическая демагогия иностранцев, случайно прибывших в метрополию как временные гости, произвела решительный переворот; в результате его должна была создаться империалистическая политика и римская империя, несмотря на противодействие чисто римской части населения, не желавшего оставлять нравы и политику своих отцов.[84]
Новое воспитание
Однако вместе с торговым духом, с мировым господством и космополитизмом прогрессировала и умственная культура — последняя и страшная сила разрушения старого общества. Греческая философия, особенно стоицизм, изучалась в знатных семьях и подготовляла умы к восприятию общих идей. Политические теории о демократии и тирании, выработанные греками, становились известными и обсуждались знатью, до сих пор правившей при помощи традиционного эмпиризма. Литературные попытки, начатые за полстолетие до того, теперь среди этого этнического, умственного и общественного брожения в Риме и при участии писателей, вышедших из этого космополитического общества, принесли, наконец, свои плоды в виде первых произведений, достаточно оригинальных и совершенных, чтобы быть причисленными к классическим. Умбриец Плавт чистым и сильным языком написал самые лучшие латинские комедии. Из полугреческой Калабрии явился в Рим Энний, отец латинской литературы, который ввел в Нации гекзаметр, написал в стихах римскую историю, льстя гордости своих покровителей, и хорошую поваренную книгу, чтобы удовлетворить их обжорство. Живописец и поэт из Брундизия Пакувий написал трагедии, долго пользовавшиеся известностью; комедии писал и Стаций Цецилий, галл, вероятно миланец, взятый в плен во время завоевания цизальпинской Галлии и проданный в Рим в качестве раба. Греческая живопись и скульптура, напротив, были еще весьма мало известны и только художники греческих колоний на юге Италии работали на весь полуостров и на Рим.