— Лихо! — по-людоедски чмокнув губами, произнес седой, массируя ладонью затылок. — Славно сработано.
Под охраной десятка головорезов, следивших за каждым движением грозного противника, седовласый предводитель обошел лужу крови, переступил через труп.
— Узнаю мастерский почерк! Дерешься до последнего, Святой? — тоном человека, обращающегося к старому знакомому, сказал он, направляя луч фонарика на темноволосого.
В желтом свете черты лица пленника вырисовывались отчетливыми линиями, словно на старинной гравюре. Не отворачиваясь от бивших в глаза лучей и не вставая, тот ответил:
— Последним в моем списке значитесь вы, генерал.
Произнеся эту фразу, мужчина прикрыл глаза ладонью, будто прятался от слепящего знойного солнца пустыни…
* * *
— Что видишь? — спросил старший лейтенант Дмитрий Рогожин у сержанта, не отрываясь от окуляров мощного бинокля. От жары спекшиеся губы офицера покрылись засохшей коркой.
Ржаво-коричневая равнина, покрытая редкими чахлыми кустиками колючек, у самой линии горизонта начинала бугриться грядой лысых невысоких холмов. За ними в голубом дрожащем мареве темно-синими глыбами сияли под беспощадным среднеазиатским солнцем отроги далекого Таласского Алатау.
— Кочерыжка какая-то! — недоуменно ответил за сержанта замкомвзвода Василий Голубев. Подкручивая кольцо дальномера оптического прицела, он пытался рассмотреть то, что привлекло внимание лейтенанта. — Зачем ее на шест насадили? И откуда они здесь палку взяли? Вокруг ведь ни деревца… Нет, товарищ лейтенант, не могу разобрать. Расстояние слишком велико. Надо бы поближе подойти…
— Поближе, говоришь, — эхом отозвался командир группы, словно стремился выторговать время у своего заместителя для принятия решения. — Идеальное место, чтобы перебить нас как куропаток. Выйдем на равнину и окажемся на блюдечке с голубой каемочкой. Бери вилку и накалывай!
Рогожин оглянулся.
По ту сторону бархана, присев на корточки, ждали команды четверо десантников — его группа. Пять суток, проведенные в пустыне, уже отметили парней печатью усталости. Обгоревшие до кирпичного цвета лица, продубившиеся от пота «афганки», впавшие щеки, постепенно пустеющие рюкзаки, болтающиеся за плечами, напомнили Рогожину далекий блокпост, который перекрывал дорогу из Ирана в мятежную и непокорную афганскую провинцию Герат.
Там он получил боевое крещение и впервые испытал себя на прочность. «Духи» появились словно из-под земли, когда часовые проспали. Завязалась рукопашная схватка. В ход пошло все: ножи, приклады автоматов, саперные лопатки, кулаки и зубы, камни с брустверов окопов.