– Ну хорошо, дальше…
– Он туда вошел… А потом они оба с мамой вышли, и Федор сказал: «Уходи домой, уходи немедленно». А я так замерзла, что обрадовалась… Мама говорит: «Ладно, иди отсюда». Я и ушла. Он всегда был чудной, этот дядя Федор… Я даже не понимаю, как у него хватило духу на Ольгу.
– Он ничего ей не сделал, – повторил Юрай.
– А кто же тогда? Больше некому.
«Вот я и споткнулся, – подумал Юрай, – на правде-истине… Каково это сказать дочери про собственную мать? Нет, не скажу…»
– А потом дядя Федор попросил никому не говорить, что он там был. А маму, сказал, похорони хорошо. И прости ее.
– Ты никому ничего про Федора не сказала?
– А зачем? Он меня жалел с самого детства.
– Как ты думаешь, что было потом, когда ты уехала, а они остались?
– Кто кого? Вас это интересует? Наверное, этот подсыпал что-то в кофе, когда мама выходила меня прогонять. А может, и мама… Мог и дядя Федор. Он же остался живой… Но я на него не скажу. Нет смысла. Он меня к себе жить звал… Нечего, говорит, тебе тут оставаться… Пусть твой мальчишка с моими растет, да и ты еще не старуха… Сложишь жизнь.
– Зачем же вы мне все рассказываете? Я вот сейчас пойду в милицию… Изложу текст…
Лиля весело засмеялась:
– Не пойдете. Я скажу, что вас в глаза не видела. Что вы псих. Вас же били? Били. И у вас после этого глюки. Мне об этом говорила мама, что вашим словам верить нельзя. Что у вас в голове все перемешано. Она же вас от этого колола. Или вы не знаете, от чего лечились?
– Пожалуй, ну пойду, – сказал Юрай. – А с Федором у вас есть связь?
– Вот этого не скажу. Зачем вам? Он хороший. А если вдруг тут что начнется, так я точно к нему поеду. Не в Америку же… Туда меня не звали. Когда американец объявился, узнал про меня, сказал, живи пока на даче… Слышите, пока… Конечно, я не мама. Не могу добиваться справедливости до конца… Она умела. Она была как камень. Да вы ведь ее знали…
– Знал, – ответил Юрай. – Зачем вы носите дорогой перстень каждый день?..
– Дорогой? – засмеялась Лиля. – Стекляшка.
Но руки спрятала. Ну что, сказать ей, как он видел ее на фоне куста сирени однажды ночью?
Опять же… Фокусы явления правды: кому она нужна в этом конкретном случае?
Вышли из дома вместе.
– Газ мы перекрыли, – подумала вслух Лиля. – Приедете на следующий год?
– Это же не наша дача, – сказал Юрай. – Мой приятель в отъезде и дал нам ее поносить.
– А кто он?
– Адвокат, – ответил Юрай. – Весьма именитый.
Лиля повернула к нему заинтересованное лицо.
– Это самое то! – воскликнула она. – Может, еще придется пободаться!
Он уходил, а она смотрела ему вслед. Юрай чувствовал ее взгляд, его когда-то солнечную, а теперь болотную глубину, в которую она втягивает мир, его улицу, и они канут в этой глубине без всякой надежды на спасение.