Анну же король все время держал подле себя. Они вместе опускались в пыль у крестов или на каменные плиты часовен, и порой девушка замечала, что Генрих не столько молится, сколько наблюдает за нею, и это было столь необычно, что Анна терялась, забывала заученные латинские фразы, и тогда король негромко поправлял ее.
Сейчас он казался совершенно в здравом уме и однажды, когда она уже сидела в седле, а он держал ее иноходца за узду, сказал:
– Вы выглядите утомленной и измученной, дитя мое.
– Я устала, ваше величество. И проголодалась.
Глядя на нее, он печально улыбнулся, отчего его бледный, как слоновая кость, лоб пересекли глубокие морщины.
– Никого еще не погубила умеренность в пище в дни поста, да к тому же во время паломничества. Что же касается усталости, то в этом виноваты только вы сами.
Он отпустил поводья коня, тот шарахнулся было в сторону, и Анне пришлось с силой натянуть поводья, чтобы сдержать его.
– Государь! Выслушайте меня, по крайней мере!..
Король неторопливо сел в седло.
– Зачем? Подробности мне не интересны. Так же, как и явная ложь. Ведь я видел вас, когда вы пробирались утром к себе, и лицо ваше говорило больше всяких слов.
– Почему же тогда вы так милосердны ко мне? Ведь вы убеждены в моей порочности.
Лицо короля омрачилось.
– Я уже сказал – из-за сына. К тому же в Писании Спаситель говорит блуднице: «Тот из вас, кто без греха, пусть первым бросит в нее камень». Вправе ли такой грешник, как я, судить тебя? Однако, – добавил он, посуровев, и глаза его сверкнули, – если существует кара небесная, ты заслуживаешь ее в полной мере, и она не минует тебя.
Больше Анна не пыталась заговорить с королем. Было очевидно, что он принял решение все сохранить в тайне, но не скажет ли он об этом ее отцу? При мысли об Уорвике ей становилось нехорошо. Она боялась его гнева и надеялась лишь на то, что оправданием ей послужит весть о предательстве Кларенса. Но что предпринять дальше? Теперь к любому ее решению Генрих отнесется с подозрением. С одной стороны, он весьма проницателен, с другой же – не следовало лишний раз раздражать его. Джорджи Кларенс сделал верный ход, натравив на нее безумного монарха!
Под вечер Анне стало совсем скверно. Они по-прежнему двигались медленно, и тем не менее она чувствовала себя совершенно разбитой: глаза щипало, кружилась голова.
Они все еще ехали вдоль южного берега Темзы, где не было ничего примечательного. И лишь раз, когда на противоположном берегу показалась колоколенка церкви селения Грэйс-Таррок, Анна оживилась. Именно отсюда год назад она покидала Англию, уплывая навстречу штормам, что едва не стоило ей жизни, но вслед за этим она познала упоительное счастье…