— А здорово ты придумал щук таскать, — сказала Росомашка.
— И из воды ловко выбрался! Я бы, наверное, так не сумела. Если бы сразу со страху вовсе не померла…
— Так ты что, — ахнул он, — за мной с самого начала смотрела? Скрадывала, выходит?
«И Дымка… не предупредил… предал!!!»
Тут пришла пора рдеть от жаркого смущения Росомашке. Она спрятала было взгляд, но тотчас, больно закусив губу, вновь посмотрела. Прямо в его серые глаза — своими карими, отчаянными и доверчивыми.
— А вот и скрадывала! Напала в лесу на ваши с Дымкой следы… А что делать, ежели мне по ночам с лета снится, как ты у меня бусину просишь?
Твердолюб оторопело молчал.
— Ну вот! — сама себе кивнула Росомашка. — Все высказала. А и делай теперь что хочешь! Можешь прочь погнать за то, что выслеживала. Да не бойся, ни одна душа от меня не узнает, как ты под лед проваливался…
Она вскочила на ноги и стояла, готовая горько расплакаться и убежать, пропасть в ранних сумерках — и никогда после не сознаваться, что эта встреча на берегу на самом деле была.
А жарко вспотевший Твердолюб сидел дурак дураком и заполошно вспоминал ее имя. И никак вспомнить не мог.
— Бажана, — выговорил он наконец.
— Бажанушка…
Вечерняя баня этого дня окончательно очистила мужчин-Волков от скверны, если какая и была, и жены увели их, переодетых в чистое, по домам. Кормить настоящей человеческой пищей, заново приобщать к святым очагам, к своим объятиям…
— Дедушка, — начал Бусый, пока они с Соболем и Ульгешем шагали к дому Отрады. — Помнишь, ты сказывать велел, если будет сниться что необычное?
Соболь внимательно посмотрел и кивнул.
— И особо, если какой сон повторится…
— Мне снится меч, — сказал Бусый.
— Какой меч?
— Серебряный, — ответил мальчишка. Подумал и уточнил: — Как луч лунный. Ну, вроде тех, которыми Луна нас от Змееныша оборонила… Вот и меч тот… оборонить силится. То я сам им рублюсь… как бы я — и не я вовсе… А кругом тьма, и враги со всех сторон наседают… — Тут он призадумался, говорить ли про загнанного крысенка, и решил все же сказать: — А то вот крысеныш малый привиделся, вроде как кто его плетью хлещет, он отбивается. Я помочь, жалко ведь, а тут у него в лапке серебряный меч себя оказал… К чему бы, дедушка?
— Не знаю пока, малыш, — задумчиво проговорил Соболь. Попробовал бы кто другой назвать Бусого малышом!.. Обиделся бы, кулаки сжал. Только дедушке было можно, от него это воспринималось как ласка, как подтверждение их с Бусым родства.
А Соболь продолжал: — Сегваны, те торопятся сразу истолковывать сны, ибо верят, что те сбываются именно так, как их объяснили. Но мы не сегваны, верно? Я, к примеру, вырос в Саккареме…