Бронеслав снова хлопнул ладонью, да так, что бревно загудело.
— А раз так, хватит языками мести, показывай, учиться у тебя станем!.. А то кликнет на работу Севрюк, сразу не до баловства сделается…
— Боговдохновенному бегуну нет преград. Любая препона, даже непреступная с виду, ему лишь подмога. Он во всем видит возможность еще раз порадовать себя и Богов! Полетом души и ловкостью тела, восторгом преодоления! Победой Свободы над Косностью, Радости над Унынием, Отваги над Страхом, Света на Тьмой…
— Жизни над Смертью… — тихо добавил Соболь.
— Жизни над Смертью, — довершил Ульгеш.
— Красно молвишь, — похвалил Бронеслав.
— Это дедушка Аканума так говорил… Я лишь повторяю…
— Ну, твой дедушка тоже вряд ли своим умом дошел, и до него люди мудрые жили… Так с чего начинать постижение твоего мо… кури…? Тьфу, язык поломаешь!
Ульгеш снова готов был растеряться. Его впервые просили учить, и кто? Седой почтенный старик!
Другие старшие Волки до времени помалкивали, но диковинное мономатанское искусство никого не оставило равнодушным. Ульгеш обвел их глазами… Из каких бы родов ни женились парни в род Волка, с годами Волчья жизнь делала их удивительно друг на друга похожими. Они сидели на бревнах — все на подбор жилистые и поджарые, легкие на ногу, отмеченные особой хищной стремительностью в повадке, безошибочной точностью движений. Волки и есть, непоседливые и неугомонные, как юнцы. А из-за плеч взрослых выглядывают дети и внуки, которых им нарожали Волчицы. И у тех тоже блестят любопытные глаза…
— Смотри, дядька Бронеслав, — решился Ульгеш. — Вот, скажем, надо тебе через эту лесину перебраться. — Черный палец с розовым ногтем указал на могучий вяз, косо торчавший кверху корнями. — Что будешь делать? Покажи.
— Ну, как что… Возьму да перелезу, делов!
Бронеслав взобрался на ствол, протиснулся сквозь растопыренный частокол обломанных сучьев и соскочил с другой стороны.
— Вот, — сказал он, отряхивая ладони. И задиристо сдвинул белые брови, ибо видел, что желтые глаза «головешкина сына» уже вспыхнули хищным огнем, и это могло означать только одно: оплошал старый. Сделал что-то не так — Я тебе что, — буркнул Бронеслав, — прямо через верх должен был сигануть?
— А ты представь, — сказал Ульгеш, — что кому на выручку поспешаешь. Или враг от тебя уходит. Тогда…
И сучья действительно не задержали его. Ульгеш прыгнул совершенно по-кошачьи, оттолкнувшись ногами от земли, а потом, уже летя головой вперед прямо на ствол, — от него руками. Гибким хлыстом извернулся в воздухе и, скользнув между сучьев, упруго встал на ноги. Времени это заняло у него — иной и чихнуть бы не успел.