Сперва он увидел только рябь на поверхности воды и отблески заходящего солнца. Немного успокоившись, Бусый склонился ниже и заставил себя всмотреться в самую глубину.
В черноте было пусто. Потом там наметилось движение.
Взмахи крыльев… точки светящихся глаз…
Бусый беззвучно ахнул, помимо воли схватившись за оберег.
Из бездны к нему летела страшная птица. С чешуйчатыми серыми крыльями, зубастым клювом и мертвым всевидящим взглядом…
Птица Мавута!
Бусый потерял ощущение верха и низа, птица то ли поднималась из глубины, то ли падала на него, уже выставляя для удара хищные лапы…
Бусый закричал и шарахнулся прочь, мало не опрокинувшись с гати. Зорегляд и Ульгеш разом подоспели к нему, схватили за рубашку и выдернули на островок.
Но на том дело не кончилось.
Вода в Бучиле взялась медленно закипать. Окоем скрыл солнечный диск, и стал отчетливо виден туман, затеявшийся над болотным окном. Это был не просто туман. Онемевшие мальчишки различили крылья и голову, жутко разевавшую пасть. Поначалу прозрачный, силуэт птицы делался все вещественней и плотней…
…Волчата неслись через болото так, как умели только они. Не чуя ног и подавно не думая, как угадать среди гибельных топей тропу начни думать — и мамку позвать не успеешь. Вела их та особая телесная память, которая иной раз только и способна спасти…
Уже видна была Гром-Скала, когда Ярострел оглянулся через плечо.
Не надо было этого делать, ой не надо…
— А-а-а-а-а!..
Ярострел завопил так, что оглянулись и остальные Волчата. За ними катился через трясину клок тумана, мутный и плотный, как прогорклое молоко. В нем то показывались, то расплывались очертания крыльев, чешуйчатого тела, когтистых лап… Казалось, тварь принюхивалась к свежему следу. А еще в тумане болотными огоньками светились глаза, и, когда Ярострел оглянулся, они сделались зрячими. Страшилище увидело Волчат. Поймало их взгляды, и мальчишек опутали невидимые тенета. Делаясь все плотней, серое чудище начало тянуть их к себе…
— Очнитесь! Бежим!
Камень, подарок вилл, ударил Бусого в грудь, дал силу заорать во все горло, разбить колдовское оцепенение. Мальчишки точно очнулись и опять побежали…
«Это я виноват. Это я посмотрел в Бучило и выпустил птицу Мавута. Все из-за меня…»
Мысль о неискупимой вине перед родом прорвалась даже сквозь страх. А за ней хлынул спасительный стыд. Он вернул Бусому способность думать и наполнил его плечи упрямой злой силой. Нет, страх никуда не исчез, он был по-прежнему здесь, осязаемый и липкий, он просто перестал застить весь мир.
Бусый набрал полную грудь воздуха и опять закричал. Но это был уже не писк беспомощного зайчонка, готового почувствовать на своем тельце зубы лисы. Это был клич воина, сумевшего победить себя и принимающего неравный бой.