– Да, хорош, – согласился Голицын. – Хоть картину с него пиши. Лишь бы по-русски прилично говорил.
Удача улыбнулась Голицыну: приглянувшийся им с Гумилевым фельдфебель превосходно понимал русский язык и вполне прилично, хоть с характерным клекочущим акцентом, говорил на нем.
Ибрагиму Юсташеву в этом году исполнилось сорок лет. Для горца это возраст зрелого расцвета, лучшие годы мужчины, когда сил еще немерено и уже приобретен драгоценный опыт.
Юсташев был высокого роста, очень плотного телосложения. Его густые черные волосы с легкой проседью чуть курчавились, нос с характерной горбинкой хищно выдавался вперед, напоминая клюв ястреба. Крепкие, точно литые скулы довершали лепку его запоминающегося лица. Темно-карие, чуть навыкате глаза поблескивали из-под сросшихся на переносице густых бровей. Правую щеку Ибрагима пересекал бугристый шрам, придавая его лицу свирепое выражение. Конец шрама терялся в густой черной бороде.
Бороды в русской армии нижним чинам и унтерам не полагались, но для уроженцев Кавказа делалось исключение: национальная традиция, что за черкес без бороды?
Завершающим штрихом внешнего облика Ибрагима Юсташева служил длинный кинжал, висевший на его ремне в кожаных ножнах. Кинжал оказался непростым, чем фельдфебель не преминул похвастаться перед поручиком: это было наградное оружие от генерала Каледина, на рукоятке которого сверкала бронзовая пластинка с гравировкой золотом: «Фельдфебелю Ибрагиму Юсташеву от генерала Каледина. За примерную доблесть и неустрашимость». Кинжал Юсташев получил за подрыв австрийского склада боеприпасов. Он и еще двое горцев вырезали полтора месяца назад охрану склада – не меньше взвода! – и устроили знатный фейерверк.
Общее впечатление от внешнего вида Юсташева было, конечно, таким: «Не дай бог встретиться в лесу ночью!»
При всем том Юсташев оказался толковым и понятливым воякой; замысел, который изложил ему Сергей Голицын, очень фельдфебелю понравился.
Как же собирался поручик с небольшим диверсионным отрядом пробраться за линию фронта, через глубоко эшелонированные оборонительные порядки противника?
План Голицына, который Сергей предварительно обсудил со своим заместителем Гумилевым, отличался простотой и дерзостью. Сравнительно неподалеку русские и австро-венгерские позиции на не слишком протяженном участке фронта разделяла галицийская речка Стырь. Стырь текла на север, так что на правом, пологом, берегу располагались русские, а на левом, обрывистом, – австрийцы. Сергей собирался воспользоваться способом, описанным еще византийскими историками в повествовании о древних славянах: его диверсанты должны были незаметно проплыть под водой, удерживая во рту полый камышовый стебель, чтобы через него дышать. Сделать это следовало, естественно, ночью. Кстати говоря, на той стороне реки охрана была слабее, чем на сухопутных участках передовой, что вполне понятно: противник надеялся на водный рубеж. К тому же на соседнем участке фронта русские смогут сымитировать ночную атаку, для отвлечения внимания неприятеля.