И вот теперь Бледный Фриц пристально разглядывал фотографию, на которой его сегодняшняя спутница «Магда фон Дроттнингхольм» стояла рядом с молодым мужчиной, одетым в русский офицерский мундир. Перевернув карточку, Венцлов с трудом прочел настоящие имена запечатленных на снимке людей: Владимир Щербинин и Наталья Вяземская.
Что ж… Если грамотно разыграть карту, которую неожиданно сдала судьба, это может приблизить полковничье звание!
Залить водой два котла на громадных паровозах и загрузить в их тендеры по сто пятьдесят пудов угля – такая работа требует времени. Тем более что трубы и вентили станционной водонапорной башни оказались старыми, ржавыми и то и дело забивались, так что вода текла еле-еле. Боснийская обслуга бронепоезда тоже особой прыти не проявляла, хоть комендант, майор Войтех Ванчура, чуть голос себе не сорвал, ругаясь на босняков.
Но не это более всего раздражало Рудольфа Хейзингера; в конце концов, часовая или даже полуторачасовая задержка ничего не решала. Немца заботило другое: круживший над станцией русский аэроплан. Что он позабыл в небе над Збаражем? Пробарражировав над только что прибывшим на станцию бронепоездом, «Фарман» с двуглавыми орлами было улетел, но уже через полчаса вернулся обратно и теперь ходил кругами над станцией на высоте пятисот с лишним сажен, жужжа, точно надоедливая оса.
Полковник Хейзингер злобно смотрел в белесое от зноя небо и размышлял о том, как теперь поступить, с учетом этого малоприятного фактора. У Хейзингера не было никаких сомнений в том, что над Збаражем летает русский воздушный разведчик. И что с ним делать?
Попытаться сбить? Но из чего? Специальных зенитных пушек или пулеметов на бронепоезде не было, а пытаться достать аэроплан на этой высоте из винтовок – дело безнадежное, бессмысленный перевод патронов. Полковник все-таки распорядился, чтобы поездная обслуга дала по «Фарману» несколько залпов, но результат, как Хейзингер и предполагал, оказался нулевым.
Вызвать по рации австрийские аэропланы из Лемберга, чтобы они сбили или отогнали нахального русского? Можно, но это особого смысла не имеет: на «Фармане» тоже наверняка имеется аппарат беспроволочного телеграфа. Значит, русский воздушный разведчик, увидев внизу бронепоезд, уже успел сообщить об этом своему командованию. Оно, в свою очередь, велело летчику возвратиться и продолжать наблюдение, – иначе почему «Фарман» прилетел назад? Так что теперь – отгоняй не отгоняй…
Понятно, что аэроплан последует за бронепоездом, когда тот двинется на железнодорожный мост через Серет. И что, выливать в реку содержимое цистерны на глазах у русского воздушного разведчика? Э-э, нет! На такую глупость полковник Рудольф Хейзингер не пойдет. У русских, когда среди их солдат вспыхнет эпидемия брюшного тифа, так и так зародятся подозрения, в этом вопросе Хейзингер иллюзий не питал. Но! Одно дело ничем не подкрепленные подозрения, и совсем другое – свидетель, который видел акт заражения речной воды. Кто его знает, а если у пилота «Фармана» в кабине имеется портативная фотокамера?