– Но почему? – возмущенно спросил Ванчура, у которого даже усы встали дыбом от негодования. – С какой стати?!
– С такой, что это приказ, – ответил Хейзингер, и злая холодная искра мгновенно промелькнула в его взгляде. – И если вы, майор, не поторопитесь, то присоединитесь к этим солдатам. Ага, седьмым. Была, признаться, у меня такая мысль. Распоряжайтесь быстрее, а затем бегом к поезду. Пусть зажигают топки, нам пора отправляться. И проследите, чтоб с нашего пути убрали все мешающие составы, дали нам зеленую улицу.
Потупив глаза и чертыхаясь про себя на чем свет стоит, Ванчура передал приказ Хейзингера ремонтной команде. Те, ясное дело, возроптали, но возмущались и размахивали руками они недолго.
Для убедительности охрана наставила на боснийцев штыки.
Им пришлось подчиниться, боснийцы по приставной лесенке забрались в жестяную коробку с красными крестами. Санитарный «Хорьх» уехал.
Рудольф Хейзингер довольно потер руки: если теперь кто-то из ремонтников свалится с брюшным тифом, то это станет не его проблемой, а головной болью капитана, начальника санитарной службы гарнизона. Главное даже не это: успешно изолированы возможные свидетели, которые слишком долго и слишком близко крутились у его цистерны! А вдруг обо всем догадались? Хейзингер и коменданта бы отправил в карантинный госпиталь под круглосуточную охрану, но Ванчура пока что был нужен полковнику. Ничего, после выполнения акции он доберется и до этого толстого чеха…
Тем временем пассажирский состав, столь неудачно повстречавшийся прошлой ночью с бронепоездом, готовился к отправлению. Вот только наблюдалась некоторая странность: всех пассажиров, как выяснилось, держали под замком за дверями наглухо запертых вагонов. И даже те из них, которые ехали до Збаража, выйти наружу не могли! Вооруженная охрана, повинуясь распоряжению Рудольфа Хейзингера, решительно такие попытки пресекала.
Опять же, логика полковника была проста: а что, если кто-то из гражданских лиц все же стал бациллоносителем? Или, что еще хуже, некоторые нежелательные свидетели произошедшего оказались достаточно сообразительными, чтобы понять: творится что-то неладное! Ведь даже от одного случайно брошенного слова могут приключиться большие неприятности, самая поганая из которых – паника в Збараже. Отправить всех подальше, и там пускай мрут, ежели что – с Хейзингера взятки гладки, он окажется ни при чем. А захотят болтать и сплетничать об увиденном, так кто им поверит за сотню верст от Збаража? Да и времени к тому моменту, как пассажиры сумеют покинуть свои вагоны, пройдет преизрядно.