– Но зачем? Зачем господину Мовсани убивать этого журналиста? – не выдержал Слейтер. – У вас опять какие-то дикие теории, господин Дронго.
– Это не теории. Я полагаю, что Питер Зегер сумел точно выяснить, что режиссер Хусейн Мовсани является вымышленной фигурой в кинематографическом мире. Конечно, он снимал свои фильмы и даже получал премии в номинациях за картины, снятые в молодые годы. Но все это давно прошло. Чтобы привлечь к себе внимание, ему нужен был статус обреченного изгнанника, а здесь ему очень помог один из высших священнослужителей Ирана, который оказался личным врагом их семьи. В ответ на фильм он объявил свою фетву и назначил награду в два миллиона долларов. Но в иранском руководстве отлично сознавали, что второй приговор творческому деятелю, да еще с подобной наградой, окончательно подорвет все шансы Ирана считаться цивилизованным государством. Отменить фетву, вынесенную Салману Рушди, они не могли, ведь ее вынес сам основатель государства Аятолла Хомейни. А вот отменить фетву в отношении Хусейна Мовсани они могли, что и сделали, заодно отменив и награду за его голову. Именно этим объясняется такая смелость нашего друга, решившего приехать на фестиваль в южный город. И его решение – остаться здесь, несмотря на два выстрела из обреза Рагима Велиева, который наверняка не связан ни с какими спецслужбами, а действовал только в силу своего темного подсознания. Мовсани давно готов был к сотрудничеству со своей бывшей родиной и требовал полной отмены всех возможных санкций против него.
– Это неправда! – закричал Мовсани.
– Это правда, – произнес женский голос. Все повернулись в ту сторону, откуда он раздался. На пороге стояла Сада Анвар. Она стерла косметику и как будто сразу постарела на несколько лет. Увидев ее, Мовсани замер, не решаясь больше ничего сказать.
– У вас нет доказательств, – рассудительно сказал кто-то из высоких чиновников. – Все это ваши измышления, которые не являются доказательствами.
– Вы не имеете права обвинять нашего гражданина, базируясь только на показаниях вот этой особы, – показал в сторону Сады Анвар поднявшийся с места Слейтер. – Я думаю, госпожа Анвар, что наши издания еще рассмотрят вопрос о сотрудничестве с вами. Если вы можете безосновательно обвинять нашего гражданина в совершении тяжкого преступления, то должны будете ответить за это в английском суде. Помните об этом.
– У меня есть доказательство, – сказал Дронго, доставая диктофон. – Дело в том, что Зегер, пришедший на интервью с Мовсани, должен был выключить свой диктофон, так как никакого интервью, собственно, и не было. Ведь они говорили совсем о другом. Но Зегер записал этот разговор на второй диктофон, и теперь все могут его услышать.