– Может быть, даже слишком много, учитывая, что возглавлять налет будут три Тотема, – едко вставил Цапля. – Каждый из нас стоит десяти. Или каждый из нас… с Жабой?
– Может быть, – легко согласился я. – Но не только. Возможно, мы обойдемся малыми силами потому, что мне посчастливилось разыграть хорошую карту.
На лицах братьев отразился живой интерес. Жаба даже отложил кочергу, а Цапля отставил кружку с вином.
– У меня есть для вас известие, которое не может не радовать. Сегодня будет уже два дня, как я состою на службе у графа Генри Тассела. Вот заверенные его рукой дорожные бумаги, – я выложил их на стол.
– И что из этого? – нетерпеливо спросил Цапля.
– А то, что граф Тассел – кузен и гость баронессы Хантер. Мы сегодня остановились в её доме.
Цапля недоверчиво взял бумаги и начал изучать вензеля и печати.
Жаба молча улыбнулся.
Это была улыбка вампира, склонившегося над жертвой.
(Генри)
Из окна комнаты виден парк с аккуратно подстриженными деревьями. Утреннее солнце лежит на листьях кипарисов и акаций, сверкает на посыпанных коричневым песком дорожках. Алебастровая статуя козлоногого мальчика уставила меловые глаза в небо. За фигурной решеткой, ограждающей парк, раздаются голоса, но слов не разобрать. Тихо. Еще не жарко, но уже парит. Створки окна растворены, легкий ветерок раздувает белые занавеси, как паруса пиратской фелюги…
Я отвернулся от окна. На столе передо мной – хрустальный графин с вином. Рядом с графином – два бокала тиврельского стекла и серебряный колокольчик.
Я вынул пистолет из-за пояса и положил на столешницу. На отполированном дереве – длинная уродливая царапина.
Сел на стул и закрыл глаза.
Ветерок приятно холодил вспотевшую спину.
…Как просто решить всё одним выстрелом! Взять пистолет, ощутить его тяжесть и прохладу рукояти. Потом взвести курок. Подойти к окну, чувствуя, как пистолет оттягивает руку…
И как она дрожит.
Внутри меня – поле после извержения. С черными глыбами остывающей лавы – перепаханное, изрытое, с оранжевыми трещинами, откуда поднимается раскаленный воздух – и перед глазами всё изгибается, плывет; меняет очертания, словно я смотрю сквозь пляшущий огонь. Я слышу гул запертого колючего пламени. Земля под ногами вздрагивает. Будто обожженный до красноты великан уперся выей своей в каменный свод – и вот-вот проломит. Я поднимаю голову. Вдали чернеют жерла вулканов. Над полем – марево, и марево это пахнет горелым порохом и кровью…
Словно я уже спустил курок.
Заикание. Дакота. Слова Элжерона. Перестрелка. Яким. Мои проблемы в порядке возрастания.