Вынул бумажный комочек и опустил в карман камзола. Там записок уже порядочно скопилось.
Лота смотрела с удивлением.
Экипаж свернул направо, подпрыгнул, загремел по брусчатке. Лошадям вдруг стало трудно идти. Тряска усилилась. Я понял, что все еще держу Лоту за руку. От ее пальцев шло тепло, ощутимое даже сквозь тонкую перчаточную кожу. Потом понял, что моя рука дрожит, а сестрица смотрит на наши руки, и лицо у нее – странное.
Проклятье!
Я отдернул руку – быстрее, чем следовало – и откинулся на сиденье. Держи себя в руках, Генри.
Я ненавижу быть слабым.
Ненавижу.
Потом Лота положила свою ладонь поверх моей. Серый бархат перчатки. Тепло. Так и сидели до самого парка. Позади оставались дома, улицы, водосточные трубы, люди, подъезды, раскрытые окна, офицеры и дамы, солдаты в буфах, и женщины в белых платьях, кареты и лошади, вывески и уличные торговцы. Когда экипаж остановился, я даже пожалел, что поездка так быстро закончилась. Мне бы еще ехать и ехать вот так, ни о каком будущем не думая.
Почему-то гуляя с кем-то под руку, не думать об этом ком-то сложнее, чем сидя в экипаже.
– Баронесса. – Офицер приложился к перчатке. Затем его взгляд обратился ко мне.
Я открыл рот…
– Генри Уильямс, граф Тассел, – опередила меня сестрица. – Мой кузен. Прибыл из своих владений на западной границе Ура, Блистательного и Проклятого. Познакомься, Генри. Джеймс Кегнит, старший помощник коменданта.
– Лейтенант Кегнит, – сказал офицер. – Здесь у нас без церемоний.
Кисть его мягко взлетела, показывая: совсем без церемоний. Такая вялая бабочка. Короткие пальцы. Забавно, до чего все в Наоле расслабленные, словно отдыхать сюда приехали, а не глотки друг другу резать. Я улыбнулся: понятно.
– Оч-чень п-приятн-но.
– Для участия в военной… кампании? – Кегнит смотрел на меня с легким интересом, без тени подозрения. На войну, так на войну. Сейчас все едут на войну. Даже калеки и заики. Щека у меня дернулась.
– Д-да.
– Прекрасно, – вежливо произнес Кегнит, сделав вид, что не замечает моего нервного тика. – Думаю, граф, здесь вы… будете скучать. Ничего не происходит. Ничего, заслуживающего внимания… я считаю.
Его манера расставлять паузы начала меня раздражать. Кажется, я только говорю, заикаясь, а Кегнит так думает.
– Р-разве? Я сл-лышал о к-казнях.
– Ох, – произнес он расслабленно, – сущая ерунда. Утром повесили двух… шпионов. Я думаю, что они были шпионами. А кем еще? – Кегнит пожал плечами. – Сейчас шпионов много развелось. Каждое утро… вешаем. Меньше не становится. Это даже… скучное занятие, не поверите. К слову, у нас здесь определенный распорядок жизни.