— Кто нас будет ждать?
— Папа. Твой родной папа, — объяснила Таня и посмотрела на Элизабет. — Но каким образом мы с ним сумеем связаться? Нет, я не понимаю. А скажите, как он сейчас выглядит?
— Я не видела его, — терпеливо повторила Элизабет, — но я уже объяснила, что опасности для жизни нет. Он поправляется. Извините, мне уже пора. Да, и еще, печальная весть. Скончалась ваша тетушка. Джозеф просил сказать… Пардон, я забыла, что именно. Знаете, он говорил так много, так возбужденно, все вылетело из головы. Впрочем, кажется, ничего важного. Только эмоции.
— Где похоронена моя тетя, не знаете?
— Где то на окраине Стамбула. А, вот, вспомнила. Джозеф просил сказать, что очень любит вас всех и будет с месье Данилофф, пока не передаст его вам, с рук на руки. Он уверен, что найдет возможность информировать вас и месье Данилофф таким образом, чтобы вы не потерялись. О, пардон, у меня больше нет ни минуты.
Москва, 2007
На Брестской в квартире старика Агапкина вместо привычной сиделки капитана Кольта встретил сотрудник службы безопасности по фамилии Савельев. Сонный, мятый, Савельев вышел из кабинета, шаркая тапками, потягиваясь. Он был в джинсах и черной футболке. Зевнул во весь рот, улыбнулся и прошептал:
— А, Петр Борисович, здравствуйте.
Эти тапки, зевок, улыбка взбесили Петра Борисовича. Но он сдержался, спросил спокойно и сурово:
— Что здесь происходит?
— Ничего особенного. Все спят, — ответил Савельев и опять зевнул. — Чаю хотите?
— Какого чаю? Где старик? Кто с ним?
— Федор Федорович у себя в спальне. С ним Софья Дмитриевна. Все нормально, не волнуйтесь.
Надо было просто войти в спальню, хотя бы взглянуть на старика, но Кольт малодушно медлил, боялся, что не выдержит, сорвется, расплачется, и от этого злился все больше.
— Что значит — нормально? — прошипел он, исподлобья глядя на Савельева. — Где врач? Где сиделка?
— Нет никого, кроме меня и Софьи Дмитриевны.
— Почему?!
Савельев прищурил близорукие глаза, посмотрел на Кольта без всякого почтения и сказал:
— Петр Борисович, будьте добры, пожалуйста, не кричите. Софья Дмитриевна только что заснула, а спит она очень чутко. Давайте мы побережем ее силы.
— Почему нет врача? — повторил свой вопрос Кольт с ядовитым вкрадчивым спокойствием.
— Видите ли, ситуация достаточно сложная. Кажется, Иван Анатольевич не все сказал вам.
— Что ты мелешь, служивый? — тихо взревел Кольт. — Иван Анатольевич мне всегда говорит все! Это его обязанность! Или ты намекаешь, что Зубов от меня что то скрывает? Кто ты вообще такой? Что ты себе позволяешь? У старика приступ, ты тут дрыхнешь, а он может умереть в любую минуту.