— Отстань, лицемерка, — сказал Михаил Владимирович и вышел с пристыженной Марго на плече.
Федор отправился на кухню, за веником и совком, собрал осколки. Через минуту профессор вернулся, сел в кресло. Обезьянка перебралась с плеча на колени, ткнулась носом ему в руку.
— Ладно, все, — он потрепал золотистую гривку, — твое счастье, что Миша не проснулся.
Обезьянка подпрыгнула, захлопала в ладоши. Лампа подсвечивала золотистую шелковую гривку, большие карие глаза сияли.
— Проклятое зелье? — спросил Федор.
— Да. Эффект поразительный. Мне принесли полутрупик. А теперь посмотри на нее. Я не встречал более жизнерадостного, ласкового и разумного существа.
Марго всплеснула лапами, похлопала себя по груди. Длинные мягкие губы растянулись в гордой улыбке.
— Можно подумать, ты понимаешь, о чем мы говорим, — обратился к ней Федор.
Марго закивала в ответ, скорчила смешную рожицу, издала тонкий мелодичный звук.
— Она все понимает. Настолько, что прячется от товарища Гречко, не показывается, когда он приходит, — сказал профессор, — впрочем, он давно уж догадался.
— На то он и оракул, — усмехнулся Федор, — думаете, это опасно?
— Я устал бояться, Феденька. Я вообще очень устал. У меня большие проблемы с Андрюшей.
— Что случилось?
— Все то же, — профессор сморщился и махнул рукой, — в среду явился пьяный. Видишь ли, учиться больше не желает, поскольку в советской школе все равно ничему не учат. Решил сам зарабатывать на жизнь. Малюет афиши и декорации для какого то театра. Связался с актеркой.
— Театральный художник — хорошая профессия, — неуверенно заметил Федор, — поработает, потом поступит во Вхутемас. Да и актерка тоже не беда. Андрюше семнадцать. Первая любовь.
— Брось, Федя, актерке за тридцать. Она замужем, Андрюша для нее игрушка, собачонка. А главное, он пьет, понимаешь, от него слишком часто пахнет спиртным.
— Давайте сводим его на экскурсию в дом скорби, пусть полюбуется на алкогольную деменцию и белую горячку, — предложил Федор.
— Таня пыталась. Он не хочет. Она однажды уже водила его в морг, чтобы привести в чувство. Помнишь, пару лет назад он впал в кошмарный нигилизм, хамил всем, даже няне?
— Конечно, помню. Поход в морг тогда подействовал сильно. Он опомнился, понял, как хрупка жизнь.
— Он был младше, а сейчас считает себя взрослым, зрелым мужчиной. И не может простить Тане ту шоковую терапию. Заявил, что выпивает исключительно потому, что ему до сих пор снятся трупы.
Марго дернула профессора за рукав, соскочила с колен и умчалась.
— Кажется, они вернулись, — профессор поднялся, — сегодня премьера в этом театре, Таня решила сходить посмотреть.