Премьера без репетиций (Веденеев, Комов) - страница 82
– Да может, и не скоро. Вон как тепло, – ответила она, стараясь говорить уж если не веселым, так хоть безразлично-усталым тоном.
– Все по хозяйству хлопочешь? – Учитель почувствовал, что вопросы его ничуть не приближают к выявлению истины.
– Отец занят, а Нестор разве позаботится о себе сам? Вот и приходится…
– Да-да, непросто. Замуж выйдешь, еще хлопот прибавится.
Василина посмотрела безразлично на Паисия и отвернулась.
– Кстати, где он сейчас? Вроде как уехал сопровождать в полк молодого пана, так про него и не слышно было.
– Кто? Куда уезжал? О чем это вы, Паисий Петрович?
– Да как о чем? Чеслав ведь перед отъездом всем сказал, что как вернется, в жены тебя возьмет!
Девушка рассердилась. Нашел время вспоминать.
– Не знаю, рано мне еще, – резко ответила она. – Отчего вы вдруг заговорили об этом. Я и думать о нем никогда не думала, а вы – жених…
– Говорят, видели его. Злой ходит. Кому-то голову свернуть собирался и все про женитьбу говорил.
Паисий лгал неумело. Но остановиться уже не мог.
– Кому? – Василина насторожилась.
– Не знаю. Не я же его видел. Так тебе разве он сам не говорил?
– Мне? Не видела я его и век видеть не хочу.
Паисий посмотрел внимательно на эту хрупкую девочку. Какая злость в ее голосе. Может, и ни при чем тут она?
– Красивая ты. Нарисовать бы тебя… – Паисий помолчал и тихо, почти про себя добавил: – Только вот художника нашего нет…
Василина, отвернувшись, вытерла глаза концом платка.
– Бог даст – обойдется… – перекрестился Паисий, – хороший он юноша, добрый… М-да… Сильно мы с ним сдружились.
– Вы? – улыбнулась сквозь слезы девушка. Очень уж не вязался непоседливый Алеша с пожилым учителем.
– Да-да! Что тут удивительного? Старое, оно всегда тянется к молодому. Опять же общность взглядов… – Паисий осторожно кашлянул. – Бог, он несправедливости-то не допустит! А ты… если какую весточку получишь, порадуй старика, не забудь. Договорились? – Он заглянул в глаза Василины.
Василина в ответ кивнула, закусив губу, и быстро пошла по тропинке к хутору отца. Паисий, проводив ее глазами, медленно побрел к дому.
«Страшное время, господи, страшное… – шептал он сухими губами. – Дай-то вам бог, дети, дай вам бог…»
Болота
Наконец он свыкся с мыслью, что жив. Может, будет жить и дальше.
А поначалу было совсем плохо. Когда надели мешок на голову, думал, все. Сейчас за угол отведут, к могилке какой подтащат, и недолго придется мучиться. Только боялся, что они его ножом. Пулей, казалось, быстрей и безболезненней. Пытался вспомнить жизнь, как полагается в таких случаях, если книжкам верить. Не вспоминалось. Почувствовал только, что одет слишком легко и eмy холодно.