Я пожал плечами, а затем ложь полилась рекой. Я никогда не был борцом за правду, но и отъявленным лгуном тоже не был, однако чувствовал, что с каждым разом ложь дается мне все легче.
— Я просто боюсь этого парня. Пусть он лучше забудет, что я вообще существую. А если я попытаюсь прибегнуть к помощи закона, то точно ничего не выиграю. Я просто хотел, чтобы он оставил меня в покое, и вы мне в этом помогли.
— Интересно, что ему все-таки было нужно?
Я понял, что этот вопрос адресован не мне, так что, к счастью, не пришлось объяснять ей, что Доу нужно было спрятать несколько трупов и разыскать кучу денег.
— Мы уже несколько месяцев пытаемся получить разрешение на обыск этой фермы, — сказала она, — но, думаю, у Доу есть связи в суде. Судьи твердят нам, что у них нет резонного основания обыскивать ферму, но я ни хрена не верю, будто он здесь просто свинок разводит.
Я хотел было ответить, что ничего об этом не знаю, но тут у меня возникла более удачная идея: я решил воспользоваться стратегией Мелфорда.
— А вы как думаете, что он тут затевает?
Она посмотрела на меня, но глаза ее по-прежнему скрывались за непроницаемыми очками, так что я не мог разгадать выражения ее лица.
— Тебе-то что за дело?
— Я просто пытаюсь поддерживать светскую беседу с приятным человеком — с офицером полиции, который меня спас.
— Твое счастье, — ответила она.
— Что — мое счастье?
— Что ты сказал «с офицером полиции». Обычно говорят «с полицейской женщиной», будто я Энджи Дикинсон[55] или что-то вроде того.
— Пока мы не научимся выражаться тактично по отношению к противоположному полу, настоящего равенства между нами не будет, — сказал я.
Офицер Томс снова посмотрела на меня:
— Ты совершенно прав.
Я никогда в жизни не видел скептически отъезжающей машины, но машина офицера Томс отъехала именно так. Бросив на меня последний, полный подозрения взгляд, женщина-полицейский уехала прочь.
Итак, я снова оказался в мотеле. Не было еще и двух часов пополудни, и я не знал, куда девать оставшееся время. И тут мне в голову пришла великолепная идея: ведь можно же подняться в свой номер и поспать несколько часов, а проснувшись, прогуляться до «Квик-стоп» и объявить, что продулся вчистую. Я могу сократить для себя этот долгий и скучный день и в то же время надежно спрятаться от всех этих голодранцев, преступных полицейских и гуманных убийц.
Я поднялся по лестнице к себе в номер. С каждым шагом меня все более окутывало сонное удовлетворение. По пути я встретил Ладжвати Лал, жену Самина. Она катила по балкону, шедшему вдоль всего этажа, свою тележку с приспособлениями для уборки, и лицо ее было бесстрастно, неподвижно и покрыто морщинами. Когда я, проходя мимо, помахал ей рукой, она улыбнулась мне в ответ.