— Между прочим, найти тебя гораздо легче, чем ты думаешь, — усмехнулся Роуз. — А насчет того, почему я не мог подождать до утра, так я тебе скажу, что ты еще плясать будешь — так обрадуешься, что я поспешил. Во-первых, вот что: мне пришел сигнал — в Джексонвилл какой-то журналист заявился.
— Вообще-то у них там газета есть, — заметил Б. Б., — и даже телевидение, я в прошлый раз проверил. Так что не вижу ничего удивительного в том, что там есть и журналисты.
Лицо Роуза расплылось в его особенной, островной усмешке.
— Этот журналист приехал туда специально, чтобы сделать репортаж про твоих ребят.
— Вот черт! И откуда он взялся?
— А я почем знаю? Я даже не знаю, собирается он сам за вами следить или уже внедрил к вам какого-нибудь агента.
Я уж не знаю, что там этот парень хочет раскопать, только у вас в любом случае столько интересного, что он и представить себе не может, на какую золотую жилу напал. Б. Б. закусил губу.
— Ну ладно, разберемся. Говори, что там у тебя еще.
— Ты, наверное, слышал, что на следующем заседании в легислатуре[14] будет рассматриваться тот самый законопроект, который должен ввести строгие ограничения на торговлю вразнос. И мне буквально только что намекнули, что, если я его не поддержу, у меня начнутся серьезные проблемы со сбором благотворительных средств. Ну ты же знаешь, Б. Б., если только у меня будет возможность, я с удовольствием тебе помогу. Я ведь всегда старался отстаивать твои интересы. Я очень высоко ценю наши дружеские отношения. Но ты же понимаешь… Если я не поддержу этот законопроект, то потеряю очень много, а это значит, что потери придется восполнять. Изыскивать другие средства.
— Он хочет, чтобы ты сделал еще одно пожертвование, — объяснила Дезире.
В последнее время она частенько выкидывала такие вот штуки — констатировала очевидные факты. Можно подумать, без ее помощи Б. Б. ни за что бы не догадался, чего именно Роуз от него хочет.
— Господи, Отто, ну неужели это так срочно?
— Вообще-то я пришел, чтобы рассказать тебе о журналисте. Просто я подумал, что раз уж здесь оказался, то почему бы не поговорить заодно и об этом. В конце концов, это время не менее подходящее, чем любое другое. Хотя я, конечно, понимаю: ты был занят. Ты занимался воспитанием мальчишки. Если воспитание детей для тебя важнее, чем бизнес, — ну что ж, дело хозяйское. Я, правда, уверен: ты вряд ли хотел бы, чтобы в деловых кругах стало известно о том, как много для тебя значат эти, с позволения сказать, воспитательные мероприятия.
Ну вот вам, пожалуйста. Ведь это уже форменное вымогательство. Этот чертов Роуз пытается обратить самые лучшие наклонности Б. Б. против него же самого. И так всегда: человек, который хочет помочь обездоленным, вынужден противостоять беспринципным циникам. Но самое мерзкое: Роуз вложит выбитые из Б. Б. средства в программы предупреждения преступности и дополнительного обучения для детей Овертауна. Никто и слова ему поперек не скажет — просто потому, что он черный, и дети эти тоже черные, а значит, Роуз уже не кто-нибудь, а настоящий святой. И ради всего этого дерьма Б. Б. приходится стоять тут на солнцепеке и обсуждать всякую хрень с членом легислатуры, в то время как Чак сидит за столиком в полном одиночестве и его дружелюбное настроение портится с каждой минутой.