Друиды миролюбиво уживались с ними, принимали их веру, пока римский губернатор Квирин-проклятый не стал расправляться и с теми, и с другими. И тем не менее христианство скоро распространилось в этом краю, даже первый епископ города – Святой Авентин – был вначале друидом.
– Эта земля благотворно влияет на нехристей, располагает их к принятию истинной веры. Тебя это должно воодушевить, Эмма.
Однако она была мрачной. Рассказы о друидах напомнили ей то время, когда в глуши Бретани она чуть не была принесена в жертву на их алтаре. И ее спас Ролло. Сколько же раз он ее спасал! Вот опять она накликала на себя беду, и вся надежда ее лишь на Ролло. Эмма чувствовала себя совсем скверно.
Кони, гремя подковами, стали въезжать на мост. На противоположном берегу рядами сохли лодки. Мост был на мощных каменных опорах, но с бревенчатым настилом. Последняя его секция представляла собой подъемный мост, опущенный от ворот на толстых цепях. Миновав его, путники въехали в глубокую арку ворот.
Здесь вовсю шла подготовка к осаде – лежали сложенные кучи камней, штабеля бревен, у стен днищем вверх покоились огромные котлы, в которых обычно в дни осады кипятят смолу и воду. Кругом полыхали горны кузниц, ковалось оружие – щиты, мечи, наконечники дротиков и стрел. Воины, сидя прямо на земле, зачищали под древки копий крепкие ясеневые стволы, точили на вращающемся круге лезвия двойных секир.
Теснота была ужасная. Казалось, в городе собралось целое войско. Воины шумно приветствовали въезжавший отряд герцога. Вперед вышел толстый воин в длинной, как ряса, тунике и выложенном пластинами оплечье. Туника и впрямь оказалась рясой священника, точнее, аббата.
– Ты не узнаешь Далмация, Эмма?
Эмма с трудом припомнила лицо монаха – пухлое, с карими плутовскими глазами, с носом, испещренным прожилками, как у любителя выпить. И несмотря на его внушительную комплекцию, жирным его назвать было нельзя. Сплошные мускулы, квадратные плечи.
– Да, я припоминаю его, – равнодушно ответила она и отвернулась. Глядела туда, где упражнялись на мечах воины, метали копья и топоры в дубовые срубы-мишени.
«Совсем, как у нас в Руане».
Руан вставал в памяти, как родной дом, который она так неблагоразумно покинула. Если бы не ссора с Ролло в Гурне, если бы не поездка в Эвре… Ролло ведь предупреждал ее, чтобы она самовольно не разъезжала по стране. Он, как всегда, оказался прав. И если бы так не разгневал ее интрижкой с Лив… В итоге Эмма решила, что в ее бедах повинна одна Лив.
Они миновали вторые ворота, окованные медью с ощетинившейся над головой подъемной решеткой. Здесь их встретил епископ города Гвальтельм. Рука его была забинтована, висела на перевязи. Лицо, словно выдубленное, лоб собран в хмурые складки. Широким жестом он благословил въезжающих, сразу заговорил с Робертом.