Пуатеневцы и не ожидали, какую грязную работу им поручили. Приблизиться к холму было просто невозможно. Оставленные Робертом войска расположились на достаточном расстоянии, но все равно воздух гудел от изобилия мух. Некоторых, кто осмеливался приблизиться к склонам холма, просто выворачивало наизнанку, от едкого запаха на глаза наворачивались слезы.
И все же Эбль был весел и полон решимости победить. Ездил рысью вокруг холма, оглядывал местность, расспрашивал франков о норманнах. Те не хотели идти на гниющий холм, говорили, что скоро норманны и сами сдадутся, ибо трупы разлагаются быстро, и зараза сама выкурит северян с холма. К тому же, хоть на Леве есть источник с питьевой водой, но уже совсем не осталось пищи. Так что старые мелиты лишь отмахивались от мух, играли в кости, ожидая легкой победы. Эбль же действовал иначе. Ему хотелось показать себя героем и одним махом поразить врага. Поэтому он тут же привел свои войска в боевой порядок и велел трубить сигнал к наступлению.
Первая же атака захлебнулась в крови. Норманны отбивались отчаянно, метали копья и дротики, пускали стрелы, чем нанесли наступающим немалый урон. В конце концов под Эблем убили лошадь, а сам он при падении так ушибся, что потерял сознание.
К вечеру франки отступили. В сгущающихся сумерках видели, как северяне шныряют по склону, подбирают стрелы и копья. Видимо, с боеприпасами у них было совсем плохо, но тем не менее франки не решились приблизиться к зловонному холму.
– Завтра мы повторим штурм, – заверил Эбль Эмму, посетив ее вечером в хижине дровосека на опушке леса, где вонь была не столь сильна. Долго он не оставался, чувствуя себя сконфуженным.
Эмма облегчено вздохнула, когда он ушел. Жадные взгляды Эбля были более чем красноречивы, и она уже устала отбиваться от его дерзких рук, ссылаясь на то, что он помолвлен с Эделой Английской и, пока помолвка не расторгнута, не имеет права так вести себя с дочерью покойного короля Эда.
А на другой день была опять атака и вновь поражение. Эбль был в ярости.
– Если они предпочитают сгнить заживо среди падали – то пусть обороняются. Я же готов обещать им почетный плен.
К Эмме он все же не решился прийти, стыдясь нового поражения.
Она вышла из хижины, глядела на громаду холма. К ночи заметно похолодало и вонь стала не так ощутима. Но даже во мраке было слышно неистовое карканье слетевшегося на Лев воронья – на эту открытую, зловонную могилу.
Эмма с ужасом думала, какой ад царит там, наверху. И там ее Ролло. Сколько еще они продержатся? Жара, вонь, разлагающаяся падаль, инфекции, голод… И все же они обороняются. Обороняются даже в столь безвыходном положении, без надежды на победу. Эмма не знала, считать ли это мужеством или безумием. В любом случае – защитники Лева обречены.